Не чужие

Я не могу понять, что чувствую в это мгновенье: разочарование или облегчение. Все же мы с Давидом теперь женаты, и ребеночек не был бы помехой.

Я долго стою под душем. Что надеть, не знаю. Белое белье теперь точно отменяется. Нахожу на стиральной машинке футболку Давида и натягиваю ее на себя. Несмело выхожу в коридор. В спальне горит свет, в квартире чувствуется запах сигаретного дыма. Давид, судя по всему, даже на балкон не вышел. Я так нервничаю, что с удовольствием закурила бы тоже, но Давид ясно дал понять, что ему это не нравится.

Я застываю на пороге спальни. Давид лежит на кровати в одних брюках. Пояс расстегнут, пуговица тоже. Он переводит взгляд на меня. Тушит сигарету о пепельницу.

— Иди ко мне. — Он упирается о спинку кровати, тянет ко мне руку. Его взгляд полон предвкушения.

Я сглатываю подступивший к горлу ком. Ноги сами делают шаг вперед. Сажусь на краешек кровати, смотрю на любимого мужчину.

— Прости, нашу первую брачную ночь придется отложить, — невесело улыбаюсь я.

— Что-то случилось? Тебе снова плохо? — В глазах Давида читается волнение.

— Нет, — качаю головой. — То есть да. У меня… — чувствую, как щеки заливает краской. Почему-то не могу выговорить перед Давидом вслух о своих «женских днях». — В общем, я точно не беременна. И нам придется потерпеть несколько дней. К тому же доктор все равно запретил мне заниматься сексом неделю, — тяжело вздыхаю я, внимательно следя за выражением лица Давида.

Он напрягся. Смотрит на меня пристально, задумчиво. Скользит взглядом к моим ногам. Потом устало потирает глаза и хлопает ладонью по постели рядом с собой.

— Иди ко мне, — прокуренным голосом произносит он, и я устраиваюсь рядом. В его объятиях.

— Прости, — вырывается из моего рта.

— За что, Лер?

— Ну… ты хотел ребенка? Ты из-за этого предложил пожениться? Наверное, не нужно было…

— Тс-с-с, — прикладывает палец к моим губам, призывая меня замолчать. — Во-первых, ребенка нам еще рано иметь. Ты слишком молода, а я в разъездах постоянно. Во-вторых, женился я вовсе не из-за твоей возможной беременности. Так что перестань волноваться на этот счет, хорошо? — его голос смягчился.

— Хорошо, — промурлыкала я, упиваясь его теплом и ароматом. — Тебе обязательно завтра уезжать? А может, отпуск возьмешь? — несмело спрашиваю я.

— Я ведь предупреждал, что с моей работой будет тяжело. Отпуска в скором времени точно не выйдет, Лер. Я вечером уезжаю, нужно будет успеть твои вещи перевезти.

— И котенка.

— И котенка, да.

— Как думаешь, я понравлюсь твоим родителям? — после небольшой паузы спрашиваю я.

— Без сомнения. Они уже отчаялись и не верят, что я когда-нибудь женюсь. После командировки познакомлю тебя с ними. А теперь спи.

— Сладких снов.

— И тебе.

— Как-то не верится, что мы женаты. Ощущение, словно это было понарошку.

— Самому не верится, — хмыкает Давид и щелкает выключателем на бра.

Проходит несколько минут, прежде чем рядом со мной раздается мирное дыхание. Поражаюсь способности Давида засыпать так быстро. Сама же устала жутко, но сна нет ни в одном глазу. В голове целый водоворот планов. Нужно купить много чего в квартиру. Посуду, новое постельное. А еще я совершенно забыла, что собиралась отправить картины на выставку. Нужно заняться этим завтра.

Утром я просыпаюсь от мелодии телефона. Не моего. У меня он всегда стоит на вибрации.

Рука и нога затекли от неудобного положения. Я высвобождаюсь из объятий Давида, он же тянется рукой к тумбочке, смотрит на экран телефона и сбрасывает вызов. Интересно, кто ему звонил?

— Кто это был? — решаю спросить я.

— Старый знакомый. Спи, рано еще совсем. Черт, как голова-то болит.

— Неудивительно, ты вчера решил выполнить годовую норму по принятию алкоголя, — не могу удержаться от упрёка.

— Хоть вел себя прилично? — Его брови взлетают вверх.

— В основном — да, — хмыкаю я и поворачиваюсь на бок, лицом к нему.

— Это хорошо. — Он широко зевает, прикрывая рот. Потом замирает, скользя взглядом по своей руке и останавливаясь на обручальном кольце. — Слишком неудобно и жмет. Сложно будет привыкнуть. — Стягивает его с пальца и кладет на прикроватную тумбочку, а я прикусываю губу, чтобы не выдать своего разочарования.

Отворачиваюсь от него. Я, конечно, прекрасно его понимаю, к тому же, когда Давид на учениях, обручалку стоит снимать, но все равно обидно.

— Спрячешь куда-нибудь, чтобы не потерялось? — просит меня.

— Да, конечно, — вздыхаю я, а потом чувствую, как Давид ложится на бок, повторяя мое положение. Его рука ложится поперек моего живота.

— В следующий раз, когда я решу выпить, напомни мне об этом утре. Так хреново в последний раз мне было лет семь назад, — стонет он, зарываясь носом в мои волосы.

— Не думаю, что ты меня послушаешь. У вас, мужчин, есть такая особенность: вы наши советы всегда игнорируете. Особенно если это касается выпивки.

— В чем-то ты права. Спи, — шепчет он, и в комнате вновь наступает тишина. Настолько оглушительная, что я могу услышать биение своего сердца.