Не чужие

Пассажиры повернулись к источнику чуда, не осознавая, что же произошло в мгновение ока. Перед ними были не пустынные пейзажи пригородного шоссе, а древние горы, чьи вершины трепал прохладный ветер. Он подхватил слова тоски по утерянной любви и погнал дальше и дальше, унося с собой запахи цветов и полей, городов и морей – к тому, кому предназначались эти слова, оставляя после себя покой и слезы освобождения. Не было больше жары, раздражения, усталости. Только сладкая грусть и мысли о своем, глубоком…

Автобус остановился. Девушка привстала, и тут стало заметно, что она хромает. Старушка в полной тишине пыталась пробиться к выходу. Но тут ее внучку подхватили на руки и бережно, словно фарфоровую вазу, передавая из рук в руки, спустили из автобуса и поставили напротив перехода.

– Майрик, может, мы проводим вас? – молодые люди окружили их.

– Чего спрашиваете?.. Проводите, я подожду! – буркнул водитель.

Пассажиры покорно стояли в автобусе под палящим солнцем и наблюдали, как бережно ребята довели бабушку с внучкой, и бегом возвращались обратно, в насквозь промокших рубашках.

– Ай мард³, что вы за люди! Даже не похлопали девочке, – возмутился старик, стоящий у средней двери.

Народ зааплодировал и замахал руками стоящей у дверей школы паре.

Автобус отъехал.

– Ну, Нунуш-джан, свой конкурс, считай, ты уже выиграла, – улыбнулась бабушка. – Пойдем уже, жарко, – и пропустила ее в дверь школы.

¹ Майрик – матушка, вежливое обращение к пожилой женщине.

² Охорми – помилуй Господь.

³ Ай мард! – восклицание, обращение к людям.

КРОКОДИЛА

Кличка пристала ей от соседского мальчишки. Сама Маргарита считала себя красавицей. И, наверняка, была ею когда-то. Но в возрасте, когда другие красавицы выходят на пенсию и нянчат внуков, она ярко красила губы, и надевала ботфорты с мини-юбкой.

Соседи похихикивали ей вслед, но в целом относились спокойно. При всей своей чудаковатости была она дружелюбна – то за лекарством для одинокой старушки сбегает, то с собакой больного жильца сверху погуляет. А на праздники готовила угощение и зазывала в гости. Но ходили к ней неохотно: все-таки она была слишком странной.

Куда Крокодила уходила по утрам и где была до вечера, никто не знал. Кем она могла работать в такой одежде и с вызывающим макияжем?.. Ну не девушкой по вызову же! Дома ее тоже редко кто навещал.

А по субботам и воскресеньям она пропадала на два дня. Непременно оставляла ключи у соседки – вдруг кто-то наведается, а ее нет. Но за все годы соседства к Крокодиле никто так и не наведался.

Пока в одну из суббот в ее дверь не стал барабанить незнакомый мужчина. Соседка осторожно открыла дверь на цепочке:

– Вам кого, молодой человек?

– А Рита дома?

Соседка так привыкла к ее прозвищу, что минуты три раздумывала, о ком это он.

– Да, здесь. Но ее нет. Она уехала.

– А… значит, в деревне.

Соседка заинтересовалась.

– А вы кто ей будете?

– Сын.

– Сы-ы-ын? – соседка внимательно оглядела крупную фигуру в модном тренчкоте и опустила глаза на дорожную сумку у ног.

– Где же ты был все это время, сын?

– В Париже. Я там живу.

Соседка еще более подозрительно вгляделась в непрошеного гостя. Вполне красив, ухожен, лет за тридцать. Вполне может быть, что и из Парижа.

– А чем докажешь?

– А почему я должен вам доказывать? – усмехнулся незнакомец.

– А потому! – уперла руки в бока соседка – Потому, что она мне ключ оставила. Но я же не знаю, кто ты: сын – не сын. Может, ты ограбить ее решил!

– Ага, ограбить. Поэтому стучу в дверь, чтобы все соседи об этом узнали.

Мужчина взял дорожную сумку и двинулся к лестнице.

– Стой! Погоди! Эй, сын! Ты куда?

– В гостиницу, куда ж еще?

– Какая гостиница?.. Мать тебе ключи оставила, а ты в гостиницу?.. Ну иди, открою, так и быть.

Соседка исчезла на минуту, потом явилась с ключами, открыла дверь и бесцеремонно вошла первой. Как же можно было упустить такой шанс? Лет десять никого у Крокодилы не было, а тут – парижский сын, деревня какая-то… Надо было разобраться.

– Ну садись, сын, я тебе чаю поставлю.

– Спасибо, не нужно. Я устал, хочу принять душ и отдохнуть. А мама не сказала, когда вернется?

– Ну знамо, когда, в воскресенье вечером. Ей же в понедельник надо…

Соседка осеклась. Куда Крокодиле надо в понедельник, разодевшись в мини-юбку и блузку с дырочками, раскрасив рот лиловой помадой, взбив седые с синими прядями волосы и на высоченных каблуках? На панель?.. Сыну-то не скажешь!

– А, так она все еще ходит в больницу?

Соседка аж присела и благоразумно решила промолчать. Но пауза затянулась, и, похоже, ей указывали на дверь. Тогда она решилась.

– А чего это она каждый день в больницу-то ездит?

– А вы не знаете?..

– Ну, я знаю, конечно, но мне неудобно спрашивать.

Сын усмехнулся:

– А сейчас удобно?

– Ну дык не ее же спрашиваю, – захихикала соседка.

– Волонтером она там. С тех пор, как бабушка умерла там от онкологии, так и ходит. Уже лет десять.

– А чего это ты ее с собой в Париж не заберешь, а, сын? – не без труда переварив такую информацию, полюбопытствовала соседка.