( Не) чужой ребёнок (СИ)

- А ты разве не поменялся? Ты же обещал!

Её голос звучит визгливо, с раздражением.

- Вера, я освободил для тебя новогоднюю ночь, как ты просила. Может, мне вообще уволиться из больницы, чтобы иметь возможность праздновать, путешествовать и прожигать жизнь так, как тебе нравится?

Мы с ней говорим на разных языках. Смотрю на эту женщину и пытаюсь понять, что она вообще делает рядом со мной? Где были мои мозги, когда я позволил втянуть себя в эти непонятные отношения?

- Что значит “прожигать жизнь”? И что за тон? – в ответ тут же летят стрелы претензий, отравленные ядовитым недовольством. – Ты упрекаешь меня в том, что я ещё не нашла работу в столице? Думаешь, это так просто?

- Я думаю, что мне не стоило тебя сюда привозить. И вообще… многое не стоило…

Стараюсь сдерживаться, не хочу наговорить ей лишнего. Она не виновата в том, что я так и не смог её полюбить. Но сейчас я уже даже не уверен, что она действительно любит меня. Кто знает, может, изначально её нанял отец играть роль моей женщины? Звучит дико, но я уже ничему не удивлюсь.

- Ну конечно! Это всё из-за этой врачихи? – Верин голос звучит ещё более визгливо.

- Какой ещё врачихи? Что ты несёшь? – мысленно перебираю состав отделения и не припоминаю ни одной, к которой стоит меня ревновать.

- С мальчиком беленьким. Думаешь, я не заметила, как ты на неё пялился тогда на детском празднике?

Ах, вот оно что, она – о Лизе!

- Целый день с неё глаз не сводил! Как будто ты там был один, без меня. Мне стыдно было перед твоими коллегами!

Ошарашенно смотрю на эту женщину и пытаюсь понять, какого чёрта она предъявляет мне какие-то претензии. А Вера, похоже, решила вывалить на меня все свои больные фантазии.

- Может, все твои бесконечные дежурства и ночёвки в больнице – всего лишь отмазки? Может, на самом деле ты с ней там кувыркаешься?

- Во-первых, доктор Пожарская у нас уже не работает. Во-вторых, если на то пошло, я смотрел не столько на неё, сколько на её мальчика. Он мне кого-то напоминает, но я никак не могу вспомнить, кого именно. В-третьих, Вера, что-то я не понял, к чему этот твой монолог? Я тебя тут не держу. Где двери – ты знаешь. Могу даже на вокзал тебя отвезти, когда соберёшься.

- Ты! Ты… – она захлёбывается возмущением. – Да как ты вообще можешь?

А я вдруг чётко осознаю, что не просто могу. Я это хочу и сделаю.

Не говоря больше ни слова, прохожу в комнату, собираю вещи первой необходимости в небольшую сумку.

- Что это значит? Куда ты собрался? – шипит Вера, когда я выхожу в прихожую одеваться.

- Я ухожу. Насовсем. Квартира оплачена до конца января. Ключи я пока оставлю у себя – заеду за вещами, когда будет время.

- Паша, нет! Паша, пожалуйста, не уходи! Прости, я переборщила… Но ты должен меня понять!

Я знаю весь набор фраз, который она сейчас мне вывалит. Но слушать не собираюсь. Отодвигаю Веру от двери и выхожу. Давно следовало это сделать.

Я слишком изменился за последние полгода. То ли столица так повлияла, то ли свалившаяся ответственность, то ли встреча с прошлым. То ли просто раны постепенно рубцуются, и сквозь выжженную войной пустыню в душе откуда-то изнутри пробиваются зелёные росточки. Они щекочут нервы и возрождают меня к полноценной жизни, в которой я не хочу видеть рядом с собой нелюбимую женщину.

Ночевать еду в отделение. Если посчитать, за последние месяцы суммарно я чаще ночевал на жёстком диване в своём кабинете, чем дома в мягкой и тёплой постели.

- Павел Владимирович, можно к вам? – утром в кабинет вплывает Галя Звягинцева, тётка из профкома. Опять билеты куда-то будет предлагать?

- Входите, Галина. Чем порадуете?

- Тут такое дело. Не знаю, как сказать, – мнётся.

В руках замечаю какой-то новогодний детский пакетик, которыми сейчас изобилуют супермаркеты.

- Мы всегда заказываем новогодние подарки детям сотрудников заранее. Вы понимаете, пока закажем, пока закупим, пока деньги дойдут, пока привезут. Ну и на Пожарскую тоже заказали, а она теперь вроде как уволилась.

- Уволилась, – подтверждаю.

- И что мне делать с этим подарком? Как ей его передать?

- Честно говоря, не знаю, что вам ответить.

- Я звонила по номеру телефона, но он отключён. И Людмила не знает, как её найти. Говорит, она ребёнка повезла за границу на операцию.

- А я чем вам могу помочь?

Болтливая дамочка начинает меня напрягать. А я утром без чашки кофе – мерзкий собеседник.

- Понимаете… Тут такое дело. У нас при заказе требуют копии свидетельств о рождении детей. Ну я и посмотрела. А там написано, что вы – вроде как отец её мальчика, – тараторит скороговоркой.

- Я?

Меня от удивления аж подбрасывает на кресле.

- Не вы? Я неправильно поняла, наверное. Извините тогда… Там написано: Доценко Павел Владимирович. Наверное, просто полный тёзка.

Она поднимается и пятится к двери. Я её не останавливаю, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию.

Мой шок описать словами невозможно. Конечно, есть какая-то доля вероятности, что это совпадение. Пытаюсь посчитать, в каком году мы развелись, и соотнести с возрастом мальчика, но от волнения ничего не могу вспомнить.