Не делай добра

— Нетрудно догадаться, — вздохнула она. — Но нужно смотреть правде в глаза: «Дочки-матери» отличались от настоящих приютов точно так же, как детский летний лагерь отличается от Освенцима, поэтому жалеть тут не о чем! Я говорила с учредительницей приюта. Она разочарована и обижена, ведь она тратила кровно заработанные деньги на то, чтобы помогать другим. Думала, что делает полезное дело.

— Идея-то была хорошая, но исполнение, как обычно, хромало! — горько усмехнулся Мономах.

— Сначала я не была уверена, что она рискнет продолжить финансирование «Дочек-матерей», но потом у меня появилась мысль насчет кандидатуры новой директрисы.

Помните ту девушку, Анну Расулову? По-моему, она обладает всеми качествами, необходимыми хорошему руководителю. Она решительная, сообразительная и предприимчивая. И она сама пострадала от действий Лапиной, поэтому никогда не допустит повторения истории. Как думаете?

— А что, отличная мысль!

— Ну а как ваши дела, Владимир Всеволодович? — вдруг спросила Алла.

Неожиданная смена темы застала Мономаха врасплох.

— Мои? — переспросил он. — Почему вы спрашиваете?

— Вид у вас уж больно озабоченный… Рассказывайте, в чем дело, не заставляйте меня применять пытки!

— Да нет, все хорошо. Хотя… Алла Гурьевна, нет ли у вас, случайно, знакомых в ФМС?

— Есть, причем совершенно не случайно. Но какие у вас с ними могут быть неприятности?

— Не у меня, у моих коллег.

— Ну да, у вас же иностранцы работают! И что?

— Выяснилось, что у одного врача — вы его знаете, у Ли Чангминга, — просрочена виза. Ненадолго, и такое раньше случалось, но в этот раз почему-то возникла проблема…

— Владимир Всеволодович, проблема возникла у него или у вас?

— Боюсь, что у нас обоих.

— Ясно. Перешлите мне паспортные данные вашего врача, и я попытаюсь выяснить, что происходит.

— Тогда я вконец обнаглею и попрошу еще за двоих.

— У них тоже неприятности с ФМС?

— Пока нет, но могут быть.

— Тогда и их данные присылайте. И не волнуйтесь понапрасну, любую проблему можно решить, если подойти с нужного конца! Кстати, о проблемах, — всполошилась Алла, случайно бросив взгляд на часы. — Пришло время принимать очередную «дозу»!

Она полезла в сумочку за контейнером.

— Забыл вам сказать — отлично выглядите, — искренне произнес Мономах, следя глазами за тем, как его визави снимает пластиковую крышку. — Всерьез взялись за здоровье?

— С вашей легкой руки, — кивнула она, с сомнением разглядывая морковное пюре с кусочком вареной трески.

— Вам недолго мучиться, — попытался подбодрить ее Мономах. — Скоро организм вспомнит, как питаться правильно, и вы вернетесь в норму!

— Да, но беда в том, что диетолог требует заняться спортом, а я все решиться не могу! Спортзал всегда недолюбливала — куча потных людей, занятых только собственной внешностью. Велосипед хорош только в летнее время, лыжи — зимой… Короче, пока выбираю между йогой и аквааэробикой! А вот вы, Владимир Всеволодович, как умудряетесь сохранять форму?

— Вы правда хотите узнать?

— Разумеется!

— Что вы делаете в воскресенье?

— Да ничего особенного…

— Тогда предлагаю кое-куда съездить. Форма одежды спортивная. Я позвоню в субботу вечером!

* * *

Екатерининский, или Катькин, садик, как называют в народе сквер перед Александринским театром, когда-то был одним из любимейших мест Аллы. Маленький, но уютный, он является частью ансамбля площади Островского. Рядом — здание Публичной библиотеки, по центру — красивейший фасад театра с колоннами и скульптурами. Весной сад наполняется тонким запахом сирени, кусты которой посажены по всему периметру. Сейчас он выглядел безрадостно, и громада памятника Екатерине Великой работы скульпторов Чижова, Опекушина и Грима доминировала над окружением, не облагороженная зеленью и пышным цветением. Алла знала каждое здание в районе Невского проспекта, хотя жила здесь сравнительно недавно. Ее детство и юность прошли в одном из спальных районов, но несколько лет назад Алла унаследовала от родственницы квартиру в доме на улице Марата. С тех пор в Катькином саду она частенько проводила время, сидя на скамеечке и размышляя над каким-нибудь делом. Или просто о жизни. С некоторых пор это место для Аллы было омрачено тем, что здесь произошел ее последний перед расставанием разговор с Михаилом. Она высказала ему все, что думала, положив конец ставшим мучительными отношениям… Но Анна Иродова назначила встречу именно тут. Сидеть на скамейке было холодно — хорошо хоть вечер выдался ясный, — поэтому Алла медленно обходила памятник, глазея по сторонам. Влюбленные парочки обычно встречались здесь перед тем, как идти в театр. И время как раз подходящее, дело к семи часам…

— Извините, я опоздала! — Телеведущая быстрым шагом приближалась со стороны театра.

— Все нормально, я недавно подошла, — успокоила женщину Алла. — Вам отдали тело Юли?

— Да, спасибо. А вещи ее вам еще нужны?

— Какие вещи? — удивилась Алла.

— Видите ли, пропали Юлины серьги. Очень дорогие, семейная реликвия — от прабабушки достались.

— Неужели? — пробормотала Алла. — А вы уверены, что ваша дочь была в них в тот день?

— Она их не снимала, разве что на ночь.