Не делай добра

— А то! Обращалась со мной как с хрустальной вазой, на осмотры гоняла… После очередного такого осмотра доктор сказала, что есть шанс, что ребенок будет дауном.

— Что?

— Ну, родится с синдромом Дауна, понимаете? Как-то она определила это — то ли по УЗИ, то ли по анализам. Срок, конечно, маленький, и полной уверенности не было, но Джамалия просто взбесилась!

— Почему?

— Да потому, что ей требовался только здоровый внук и никаких даунов она плодить не желала!

— И что дальше?

— Джамалия потребовала, чтобы я сделала аборт. Она сказала, что заплатит «за беспокойство».

— Но вы, как я понимаю, отказались?

— Нет, я… я испугалась. Я подумала, если скажу «нет», она меня уволит.

— Получается, вы ее обманули?

— Ну, можно и так сказать. Понимаете, докторша ведь сказала, «есть шанс, что родится даун», а не «нет шансов, что родится нормальный ребенок».

— То есть вы решили рискнуть?

— Я пошла в женскую консультацию. Мне сделали полный осмотр и сказали, что на таком сроке определить диагноз плода можно только с точностью пятьдесят на пятьдесят. Да и вообще, до родов ничего нельзя сказать со стопроцентной уверенностью, ведь случалось, что приговоренные дети рождались вовсе без патологий! Страшно представить, сколько женщин избавлялось от детей, которые вполне могли родиться нормальными — они верили врачам, а что они знают, врачи эти?

— И вы скрывали от Джамалии, что беременны?

— Я сказала ей, что ребенка не будет. Она поверила. Сначала ничего не было видно, потом я стала носить мешковатую одежду… Джамалия догадалась. Раскричалась, уволить грозилась, но для аборта было слишком поздно, и ни один врач не согласился бы провести операцию на таком сроке.

— Как же вы выкрутились?

— Попросила Джамалию подождать. Сказала, что врач в консультации не смог с точностью подтвердить диагноз. И, самое главное, я заверила ее, что если ребенок родится больным, то я ни копейки у нее не попрошу. Никакого договора мы заключить не успели, все только на словах, и мне даже в суд пойти было бы не с чем! Да я, честно говоря, и не собиралась, просто я верила, что все получится, понимаете?

— Джамалия не стала вас увольнять?

— Она еще злилась, но все-таки решила посмотреть, что из всего этого выйдет. Она мечтала о внуке, а я была готова на риск.

— Это очень смелый поступок, — вынужден был признать Антон, думая, насколько же сильно девчонка хотела заполучить собственное жилье, что решилась на такой опасный эксперимент! — А что потом?

— На шестом месяце я принесла Джамалии результаты очередного обследования: все было хорошо, и мой доктор уверял, что родится полноценный малыш. Но Джамалия не поверила. Она сказала, что возобновит наш уговор только в случае благополучных родов.

— Вы поэтому отправили разъяренного Широкова на дачу к Джамалии — хотели отомстить?

— Да вы что, зачем?! Она сдержала бы слово, я уверена!

— Тогда зачем?

— Я уже говорила: он обещал, что только поговорит с ней, что не навредит! И потом, он мне угрожал…

— Широков угрожал вам, но вы поверили, что он не навредит Джамалии, которую считал виновницей всех своих несчастий? — недоверчиво переспросил Антон.

Валерия упрямо поджала губы и опустила глаза.

— А вот Широков говорит, что он вовсе вам не угрожал, — продолжил Антон, не дождавшись ответа. — Кстати, это и бывший ваш охранник подтвержда…

— Хорошо, хорошо, я вам соврала! — перебила опера Валерия. — Не угрожал мне Широков! Он вел себя вполне миролюбиво, поэтому я и не могла подумать, что он такой фортель выкинет и грохнет Джамалию! Мне-то это зачем, ведь она обещала, что заплатит, если ребенок родится без патологий! Надо было только подождать!

— Тогда почему вы рассказали Широкову, где найти вашу работодательницу?

— Он сказал, что хочет заставить ее воспользоваться своим даром — дескать, раз она сумела лишить его семьи, то сможет ее и вернуть!

— И вы, по доброте душевной, шепнули ему адресок?

— Ну, не совсем…

— Что это значит?

— Широков дал мне денег. Джамалия перестала поддерживать меня материально, я жила только на зарплату в салоне. А еще оставалась вероятность, что репродуктолог не ошиблась в тот, первый раз и ребенок родится с синдромом… Я подумала, что беды не будет, если я скажу Широкову, как разыскать Джамалию. Он обещал, что только с ней поговорит!

— Хорошо, допустим, я вам верю. Как вы узнали, что ваше имя упомянуто в завещании?

— Фурсенко мне позвонил после ареста Широкова. Сказал, что Джамалия внесла меня в завещание. За несколько дней до… — голос Валерии прервался, и она шумно задышала.

— С вами все в порядке? — опасливо спросил Антон: не хватало еще, чтобы что-то случилось с последним внуком шаманки!

— Да-да, я… все хорошо, спасибо, — проговорила Коробченко, переводя дух.

— О чем еще рассказал вам адвокат?

— О том, что он проследит за исполнением последней воли Джамалии, и я получу все, что мне причитается. Честно говоря, я не ожидала — думала, что с ее смертью все потеряю! Представляете, каково матери-одиночке с ребенком в съемной квартире и без работы?!

— А как вы узнали о смерти Фурсенко?