(не) детские сказки: Проклятье для мага

Под ногами захлюпало и запищало. Что-то вцепилось в голенище сапога, а я, бросив взгляд вниз, с отвращением рубанула клинком по кроваво-красному комку, противно визжащему, пытавшемуся оплести ногу и подняться выше.

Писк раздавался со всех сторон. Земля под ногами заходила ходуном, вспучилась, потянулась к живому человеческому теплу скользкими щупальцами. Живокорень не мог остаться в стороне, когда тут творилась такая огненная вакханалия!

Отскочив в сторону, я бросилась следом за русалкой, побоявшись отстать, потеряться в темени колдовского леса.

Снег под ногами проваливался, скрипел и хрустел; горло обжигал пронзительных холод, а легкие распирало до колкой боли, все в груди стягивалось от невыносимой муки. Глаза жгло от непрошенных слез, а на щеках оставались соленые дорожки.

Русалка остановилась и кивнула на скалу, нависшую над засыпанным снегом пятачком.

Рыкнув, девушка передала Фолки мне. Маг оказался настолько тяжелым, что под его весом я боялась уйти в снег по пояс. И меня до ужаса пугал холод, исходящий от его тела. Словно ледышку в руках держала.

Что, если он тут умрет?

— Ты только держись, хорошо? — шептала я бездумно, со свистом втягивая колкий холод через стиснутые зубы. — Не оставляй меня здесь одну.

Будто вся наша история пошла по второму кругу.

Я снова в лесу — одинокая и потерянная, но в этот раз рядом не было доброго ворона, который вывел бы меня из чащи. Был только измученный мужчина, который нуждался в моей помощи, а я совсем не знала, что делать. И спросить не у кого.

Русалка вернулась с пушистыми еловыми ветками. В несколько движений она размела небольшую площадку, освободив землю от снега. Подхватив Фолки, она уложила его туда, прислонив спиной к скале, и соорудила из веток что-то вроде защитных стен, скрывая мага от ветра.

Девушка указала острым когтем на рот, а затем на лес и снова скрылась среди теней.

Стянув плащ, я попыталась укутать мага, чтобы хоть как-то его согреть, а сама совершенно ничего не чувствовала, будто и не зима вокруг.

Фолки приоткрыл глаза и обжег меня тягучим золотом своих радужек.

Раздумывая всего секунду, я приподняла плащ, перекинула ногу через неподвижное тело и умостилась на бедрах мага, накрывая нас обоих тканью и мехом. Притянула его к себе, оплела руками, сжала изо всех своих сил, только бы отдать те крохи тепла, что еще были во мне.

Фолки тихо всхлипнул и что-то прошептал.

— Что?

— Не… надо…

— Ты же холодный, как лед! — я облизнула губы, чувствуя на языке соль слез. — Прости меня, я не знала, что так выйдет.

— Я сделаю тебе… больно, — пробормотал Фолки. — Если ты сейчас же не уйдешь.

Его пальцы запутались в моих волосах, сжали затылок, будто в страхе, что я сейчас брошусь бежать, теряя сапоги.

Острые крылья его носа затрепетали, как у хищника, учуявшего что-то очень соблазнительное, а кончики обнажившихся клыков вызывали во мне дрожь.

Но не страх.

— Если я хоть как-то могу помочь…

Мужчина вздрогнул и так сильно сжал зубы, что мне казалось — я сейчас услышу треск. В золотых глазах плескалась мука и борьба, нестерпимый голод, от которого по спине побежали мурашки.

Резко притянув меня к себе, он прихватил зубами кожу у основания шеи, но не кусал — только чуть царапнул клыком.

В голове будто что-то щелкнуло. Кусочки головоломки встали на положенные места.

Если маги творят чары собственной кровью, то и восстанавливать их должны кровью, да?

Им подходит любая кровь или особая?

И не потому ли маг предложил мне такую странную сделку?

Дернув ворот рубашки, я услышала треск и тихое утробное рычание Фолки. Он сжал меня в кольце крепких рук и притянул ближе. Было в этом жесте что-то животное, собственническое и дикое, отчего кровь превратилась в обжигающий бурлящий поток. Под ладонями чувствовалась крупная дрожь его тела, будто мужчина сдерживал зверя в узде из последних сил.

Обхватив его лицо руками, я заглянула в помутневшие глаза.

– Я тебе доверяю, — прошептала, касаясь холодных губ. — Бери столько, сколько нужно.

Фолки

Перед глазами плясали разноцветные круги, кроваво-красные мошки и черные пятна. Запах девчонки сводил меня с ума: терпкая мята и сладкая спелая черника.

Припав губами к бархатистой коже, я не мог надышаться ее ароматом, прижимал ближе, впивался пальцами в стройные бедра, затянутые в тугую ткань штанов. Илва дрожала и тихо всхлипывала, цеплялась дрожащими пальцами за мои плечи. Доверчиво уткнувшись лбом в мой лоб, она закрыла глаза, отдавая всю возможную власть в мои руки, отчего меня прямо подкинуло на месте.

Это было даже слаще простого обладания.

Чувство, что кто-то, пусть только на миг, вверяет тебе свою жизнь, всю свою суть до последней капли, пьянило, завораживало и толкало в пропасть раскаленного безумия, от которого кружилась голова и кипела кровь.

Сдавив руками упругие ягодицы, я потянул Илву на себя, поймал губами жаркий вздох, скользнул языком в рот и прикусил в запале нижнюю пухлую губу, но девчонка этого будто не заметила. Ее робкий, неуверенный ответ и мягкое поглаживание по плечам сказали мне больше, чем могли бы сказать слова.