(не) детские сказки: Проклятье для мага

Хотя я догадывался, почему так произошло, только малышке ничего не сказал. Сам ведь объяснял ей, что происходит с ведьмиными избранниками, когда те входят в силу! Вот только когда волки не появились во второй раз, чтобы добить незваных гостей, — в голове защелкало и все кусочки головоломки встали на положенные места.

Откуда дети берутся — не секрет, Илва могла бы догадаться, что здесь творится, но ее мысли были заняты братом — ей не до теорий и вопросов.

Я же прикинул, сколько лет Альве и как давно ведьма могла его пользовать как личную постельную забаву.

И все остальные сроки прикинул тоже.

Разумеется, с первого раза чуда не случилось: ведьма — не человек. Тут нужно куда больше, чем просто желание родить ребенка. Нужна подготовка, ритуалы, особые заговоры.

Сила изменила ее, исковеркала тело и душу. Обычный маг оставался человеком до самой смерти. Те же, кто подарил себя мраку во обмен на могущество, — были чем угодно, но не людьми.

Что она могла породить от связи с обычным человеком — не хотелось думать.

Илве не обязательно знать…

Она такая хрупкая.

Тряхнув головой, я переключился на насущную проблему. Вы только гляньте — вот она, поляна! И никого вокруг: ни волков, ни других прихвостней. Даже ночные птицы не показывались, не подавали голос. По спине побежали холодные мурашки от одного только взгляда на пустое, засыпанное снегом крыльцо, изрисованные морозными узорами окна, покосившиеся ставни.

Дом казался нежилым, заброшенным, ветхим, и я видел, с каким недоверием его рассматривает Илва.

Это всего лишь видимость. Что-то там двигалось, за окнами. Что-то ходило по коридорам и рассматривало незваных гостей так пристально, что во рту пересохло от накатившей волны ужаса и отвращения.

Здесь даже пахло… неправильно. Не снегом и зимней стужей, а сладковатым духом разложения.

— Будто десять лет никого не было, — пробормотала малышка себе под нос.

— Не обольщайся, — прошептал я. — Мне это совсем не нравится. Тут пахнет одной большой ловушкой. И где-то поблизости может ошиваться твой братец.

Душераздирающий вой заставил меня содрогнуться всем телом, русалка рядом протяжно зашипела и прижалась к земле, ненавидяще поглядывая на ведьмино жилище. Будь ее волосы короче — и они точно бы встали дыбом, как ежовые иголки.

Вокруг дома заклубился плотный кроваво-красный туман. Он потянулся вверх, к верхушкам деревьев, сметая на своем пути снег и хвою, оплел длинными щупальцами ветки, ломал их, как тонкие прутики.

— Что происходит?! — зашипела Илва.

— Кажется, что самое худшее, — я шагнул вперед, ступил аккуратно на край поляны, и в воздухе разлился противный громкий перезвон, будто тысячи колокольчиков решили устроить концерт одновременно. — Гадство!

Тихо скрипнула дверь дома, жалобно застонали доски крохотного крыльца.

Илва вся напряглась, сжалась, как пружина. Она вцепилась в мою руку и открыла рот, будто хотела что-то сказать, но слова так и не слетели с губ.

Прямо в снег с крыльца сошел Альва и посмотрел на нас. Он ни секунды не сомневался в том, где спрятались незваные гости.

— Фолки, позволь мне поговорить с ним! — отчаянно прошептала малышка, а я подумал, не рехнулась ли она окончательно.

“Поговорить” с прихвостнем ведьмы?!

“Поговорить”?

Тут надо брать оружие и молиться, чтобы хватило сил спастись!

— Фолки, я умоляю, — бормотала Илва. — Я смогу до него достучаться: все еще где-то там есть мой маленький брат!

— Это самоубийство, я не могу позволить…

Илва ухватила меня за плечо и, привстав на цыпочки, коснулась моих губ болезненно-жарким поцелуем. Столько было боли и мольбы в этой незатейливой ласке, что я не смог вымолвить ни слова.

— Прошу. — В зеленых глазах вспыхивали золотистые огоньки.

Так, наверное, могли бы выглядеть искорки последней надежды.

— Если он хотя бы дернется в твою сторону, — прорычал я. — Сожгу не задумываясь.

Девчонка качнула головой и вышла на поляну, встала передо мной так, чтобы закрыть собой от Альвы.

Или наоборот — пыталась спрятать от меня брата, подставив спину.

Все это казалось неправильным, смертельно опасным! Я должен был просто одним ударом оборвать его жизнь, освободить от связи с ведьмой, потому что совершенно не верил, что эта хрупкая девочка может достучаться до запертого на замок разума, скрытого пеленой дурмана.

И оставить ее я не мог, хотя цель моего путешествия была здесь.

В доме.

Я чувствовал, как там горит тусклый огонек силы: запертой, вероломно отнятой у меня.

Я мог бы броситься в обход, пока Альва будет занят сестрой. Разве я не для этого сюда пришел? Не для того, чтобы забрать свое и сделать ноги? Кто эта девочка мне? Чужая.

Да, ее кровь — невероятна. Она будто создана для меня, но если мы не спасем ее брата, то тонкая ниточка доверия между нами натянется и порвется.

И в хваленую сестринскую любовь не верю.

Но я не мог сдвинуться с места — только наблюдал как завороженный за каждым движением малышки. Каждый мускул дрожал от напряжения, а когда девчонка чуть не упала, едва переставляя ноги по глубокому снегу, я рефлекторно дернулся вперед, собираясь подхватить ее.

Ты спекся, маг. Куда ты собрался убегать?