Не для прессы (СИ)

Я планировала сбежать от этого тирана, но он стал более бдительным. Винсент стал смотреть за каждым моим шагом и проверять все мои личные вещи, пытаясь найти что-то, что подсказало бы ему, кто отец ребенка. Я думала, он изобьет меня так сильно, что я потеряю нашего с тобой малыша или что он заставит меня от него избавится, но нет. Винсент проявил несвойственное благородство и оставил меня и ребенка в покое. Первое время я вовсе не замечала подвоха, я была рада только тому, что нашему ребенку дано право жить. Пусть если он и не будет считаться сыном или дочерью, смотря кто родится, этого тирана, он будет жить, и у него будет будущее. Чего я еще могу желать для нашего ребенка?

Но спустя время, я заметила странную слежку за мной. Я на шестом месяце, мой живот уже не скрыть и Винсент говорит всем, как рад, что у него скоро родится ребенок и под видом заботливого мужа, не беспокоящего сон беременной жены, он перебрался к себе в комнату, а я только рада этому. Меня совсем не беспокоит, что он водит туда девиц с улицы. Пусть делает что угодно, лишь бы меня не домогался. Представь себе, какое блаженство не ощущать его ручищ на своем теле, не ощущать, как его старое и дряхлое тело терзает мое. Ради ребенка я готова терпеть все, что угодно. Ребенок – теперь мое все. Со мной пусть делает все, что его мерзкой душе угодно, но ребенок должен жить.

Я все размышляю над тем, что он задумал, но ничего не могу понять. Хорошо хоть у меня остались верные мне служанки, и милая Изобель передаст тебе это письмо. Помни, я всегда буду любить тебя, и мою любовь к тебе и нашему ребенку ничего не убьет.

Навеки твоя,

Кэтрин»

Не завидую я судьбе этой девушке. Ждать ребенка от любимого человека ребенка и быть замужем за таким извергом. Я, пожалуй, и нескольких недель не выдержала бы жизни с таким мужем, а она терпит. Хотя если бы я была на ее месте, я бы тоже вытерпела издевательства ради своего ребенка, но дело в том, что в моей ситуации мне боль причиняет не муж-изверг, а как раз любимый человек.

Я отложила это письмо и взялась за третье. Убрав медную прядь, упавшую на глаза, я вновь углубилась в чтение.

«Дорогой Генри,

Повитуха сказала, что изо дня на день родится наш сын. Да, у нас будет сын. Прости, но у меня не было возможности сказать тебе об этом. Я теперь еще менее свободна в передвижении и разговорах. За мной неотступно следят четыре гвардейца, ты только вдумайся, четыре. Он что, меня за преступницу принимает? А может и так. На днях приехали отец и братья. Они закрылись в кабинете и о чем-то долго говорили за закрытыми дверьми. Деймон как всегда был холоден и словно как не родной, но я привыкла к такой манере брата. Он никогда ни с кем не был дружелюбным. Теплота и доброта вовсе не его конек. Другое дело Спенсер, он оставил свой номер телефона и попросил звонить, если понадобится его помощь. Отец не сказал мне и нескольких слов, кроме того, что я посмела опозорить своим ребенком не от мужа нашу семью. И недвусмысленно намекнул, что я должна боготворить мужа за проявленное ко мне снисхождение. Он уехал так и не сказав мне и теплого слова.

Винсент ожесточился. Теперь вместо гулящих девиц в свои покои он приводит невинных девушек и терзает их. Ни одну юную душу он уже истерзал и останавливаться не намерен. Я слышала, что несколько девушек не вынесли такого позора и покончили с жизнью, а Винсент и бровью даже не пошевелил. Меня же он практически запер в моей комнате. Я пленница в своем доме. Хорошо хоть, он меня больше не навещает. Уже само это обстоятельство – благодать.

Прости, не могу больше писать, кажется, наш сын просится в этот мир,

Твоя Кэтрин»

Какой же изверг этот ее муж. Издеваться над невинными девушками может только ущербный человек, каким, без сомнений, и был и муж Кэтрин. Это же нужно до такого додуматься. У него нет никаких понятий. А ее семья? Это же ужас. Ну как так можно поступать со своей дочерью и сестрой? Уму не постижимо. У меня хоть есть семья, которая меня поддержит, а у Кэтрин не было никого, кроме, пожалуй, Спенсера. Мне понравилось, что хоть один из братьев остался на ее стороне. По сравнению с ее бедами, мои кажутся очень незначительными.

- Миледи, мы принесли Вам обед, - в комнату зашли Мэри и Люси, сзади с кувшином успокоительного чая засеменила Эрин.

- Что, уже обед?

- Да, леди Америка. Мы не стали Вас тревожить, но предположили, что Вы не захотите сегодня больше спускаться вниз, - разумно предположила Люси.

- Да, я не собиралась сегодня больше спускаться вниз. Спасибо девушки, - я им улыбнулась. Девушки поставили поднос на столик у софы, но не ушли.

- Спасибо. Можете идти.

- Ну уж нет, леди Америка. Вы должны что-то съесть. Нельзя же так изводить себя. Вы должны заботится о ребенке, а ему нужна пища и энергия, чтобы расти здоровым. Не хотите заботиться о себе, подумайте о ребенке, - Эрин, как впрочем и всегда, вступила в открытый бой со мной.

- Леди Америка, Вы теперь не одна, вас двое и Вам нужно перестать думать только о себе,- на ее сторону стала Мэри.