Не для прессы (СИ)

Я бы заплакала, но слез не осталось. Все слезы я уже выплакала. Сколько же можно? Я ему кто? Разве можно вот так со мной. Он говорил, что будет уделять другим девушкам почти все свободное время, но можно было мне хоть несколько слов в день говорить за приемом пищи? Можно было бы хоть как-то давать знать, что он все еще со мной. Но он не со мной, он с Крисс, и если раньше я была уверена, что он будет со мной, то теперь моя уверенность стала угасать, а во время сегодняшнего завтрака достигла минимальной точки. Я уже совершенно ни в чем и ни в ком не уверена.

Я одна. Совсем одна. Он меня оставил как раз тогда, когда больше всего нужен.

Красивая чашка словно сама по себе вылетела из моих рук и ударилась о стену. Прибежали девушки, но у них хватило такта ничего не сказать. Они просто забрали мусор, поднос и ушли, оставив меня на некоторое время одну.

Совсем неожиданно после вспышки необъяснимого гнева я решила дочитать письма Кэтрин Иллеа. Вы сочтете это мазохизмом, ведь после вчерашнего последнего прочтенного письма у меня случился нервный срыв, но я должна дочитать. Я должна знать, к чему быть готовой. Какая же из меня будет мать, если я не смогу сохранить своему ребенку жизнь? Я должна найти выход, должна защитить ребенка, чего бы это мне не стоило. Может в этих письмах есть что-то, что подскажет мне, как защитить свое дитя от его дедушки.

Я ожидала всего чего угодно, любого письма, любого откровения, но вовсе не документа в конверте. Это скорее всего были лишь черновики, странные списки имен, и только начав читать самый первый из листов, я стала постепенно понимать, что к чему.

«Следуя завещанию нашего первого короля, Грегори Иллеа, моего отца, я, Деймон Иллеа, начинаю вести этот документ, который строго будет передаваться из рук в руки наследнику Иллеа перед смертью правящего короля. Согласно велению моего отца, каждый ребенок рожденный от носителя королевской крови, прежде всего наследника или короля, проще именуемый как королевский бастард, должен быть убит или до рождения или вскоре после появления на свет. Дабы пресечь возможности покушения на королевский престол бастарда, он не имеет права на жизнь.

Дальше будет вестись учет королевских бастардов и их матерей…»

Я прошлась по списку, начиная от перечня любовниц или женщин, не состоящих в браке с тогда еще принцем, а затем королем Деймоном Иллеа. Многим детям даже не успели дать имя, их убили безыменных. От них избавились словно от ненужного мусора. Остановилась я на последнем в списке имени короля. Думаю, его все прекрасно знают. Да, это наш король Кларксон Скрив. Вниз от его имени тянулась цепочка из 5 имен, женщин родивших от него детей, которых он убил. Три мальчика и две девочки. Дети, которые по сути виноваты были только в том, что их отцом являлся король Кларксон. Меня повергло в шок то обстоятельство, что он мог изменять королеве Эмберли. Женщине с большой буквы, такой величественной королеве. Не то, чтобы я не знала о жестокости короля, но я думала, у него хватило совести хотя бы хранить верность своей жене. Хотя чего я ожидала от достойного приемника Грегори Иллеа? Чего следовало ожидать от человека, не брезгающего избивать своего наследника, единственного сына? Но как он мог убить своих детей? Как у него поднялась рука отдать приказ убить ни в чем не повинных младенцев, которые были его плотью и кровью. Неужели он собирается привить такое мышление и Максону? Неужели он станет объяснять своему сыну, что убивать своих побочных детей - это нормально? Меня стошнило, и я едва успела добежать до ванной комнаты. После получаса проведенного в обнимку с унитазом, я вернулась в постель.

Максон не такой. Он никогда не смог бы никого убить, к тому же, своего ребенка. Максон никогда не смог бы. А вот у короля Кларксона рука не дрогнет убить своего внука. Он не побрезгует сделать это, чего можно ожидать от человека, у которого поднялась рука убить своих же детей?

Я складываю все письма и убираю обратно в ящик. Я силой заставляю себя не выйти из комнаты, не найти Максона и не потребовать у него, чтобы он отправил меня домой, я не могу, не хочу верить в то, что это конец. Я чувствую себя сначала лучше, но когда сажусь писать письмо родным, меня снова тошнит, и я едва добегаю до туалета. Может попросить у Энни что-то от тошноты? Как же я смогу скрыть беременность, если меня постоянно будет тошнить?