Не друзья

Богдан заставляет меня приподнять голову. Смотрит в глаза долго и напряжённо. Цвет его радужки меняется с бешеной скоростью — от графитового до цвета воронова крыла. Он такой красивый и притягательный, что сложно оторваться. Сложно поверить в то, что из всех женщин он почему-то выбрал именно меня.

— Люблю тебя, Светлячок, — наконец произносит он. — Просто пиздец как сильно люблю.

Внутри всё сжимается от его слов, потому что Богдан говорит это так искреннее и честно. У меня нет сомнений в том, что это правда. Наверное, я никому так сильно не верила в этой жизни, как ему.

Не вовремя вспоминаю, с какой интонацией признавался мне в любви Тимур. Сухо, обыденно. Любил ли он меня на самом деле? Хотя бы немножко? Хотя бы вполовину так, как Богдан? Закрыв глаза, прогоняю образ почти бывшего мужа из своей головы, потому что теперь это совсем неважно. Завтра у нас состоится развод, и я стану свободной женщиной.

— Я не знаю, что сказать, — признаюсь Богдану.

— Тебе не обязательно что-либо говорить.

— Спасибо, — шепчу одними губами. — То, что ты сказал… для меня это важно. И от твоих слов мурашки по коже. Мне невероятно хорошо с тобой.

Тихомиров гладит меня по спине, проходится костяшками пальцев по позвоночнику. Поцеловав его в шею, прижимаюсь вплотную и прикрываю глаза. Меня тут же уносит в царство Морфея. В этот раз снится что-то хорошее и приятное. Море, солнце, песок и самый прекрасный мужчина рядом.

Я нехотя пробуждаюсь, потому что где-то в комнате настойчиво играет телефон. Кажется, не в первый раз.

Богдан спит, закинув руку мне на талию, и совсем не реагирует на звонок. С трудом выбравшись из его объятий, я встаю на ноги. Покачиваюсь, ощущая, как болезненно тянет низ живота. Кажется, вот-вот придут месячные. Это всё же не беременность, а банальная задержка из-за нервов и стрессов.

Телефон обнаруживается на кресле. Я беру его в руки, прищуриваюсь. Звонит Лина, сестра Тимура. Тут же снимаю трубку и прижимаю её к уху.

— Слушаю.

— Света! Светик, у нас горе случилось!

— Что такое?

— Папа умер сегодня ночью! Пожалуйста, если тебе не сложно, съезди к маме. Она так много плачет.

— Как… умер? — переспрашиваю я. — Он же на поправку шёл?

— У него случился второй инсульт. А я на отдых с семьей улетела, не могу сейчас находиться рядом. Уже три авиакомпании обзвонила — нигде нет свободных билетов!

— Хорошо, Лин, — обескураженно отвечаю я. — Хорошо. Я сейчас соберусь и тут же поеду к Эмилии Альбертовне.

Глава 40

Осознание произошедшего бьёт так внезапно, что я, покачнувшись, сажусь на кровать, сжимая в ладонях мобильный телефон. Голова кружится, в висках настойчиво пульсирует.

Нужно что-то делать. Собираться, ехать к Эмилии Альбертовне. Бедная женщина с трудом пережила болезнь мужа, а тут смерть. Внезапная. Когда врачи твердили, что Руслан Ильнарович идёт на поправку, она ведь чувствовала, что что-то не так. Да только все от неё отмахивались.

Слёзы начинают быстро катиться по щекам. Я всхлипываю, обнимаю себя руками за плечи, выронив телефон на мягкий пушистый ковёр. Перед глазами проносятся шумные семейные праздники, тёплые пятничные вечера и совместные путешествия. Семья Айдаровых не чужая мне. Именно поэтому в груди так сильно болит и тянет.

Затем просыпается Богдан. Он резко поднимается с кровати и, опустившись передо мной на корточки, спрашивает, что случилось. Когда я слишком долго молчу, Тихомиров встряхивает меня за плечи и выбивает неразборчивый ответ. Я прекрасно помню, что утром он часто не в духе, а имя моего мужа действует на него как красная тряпка на быка, поэтому, как могу, пытаюсь сгладить этот момент.

— Руслан Ильнарович сегодня ночью скончался в больничной палате. Мне нужно к ним. К Айдаровым.

— Я с тобой, — твёрдо заявляет Богдан.

— Послушай, мне кажется, это не лучший вариант, — растерянно произношу я. — Не сейчас, когда Эмилия Альбертовна и без того плохо себя чувствует. То, что мы с тобой вместе, будет для неё настоящим ударом.

Тихомиров хмурится. Ему явно не нравится тот факт, что ближайшие часы я буду проводить в семье своего почти бывшего мужа. Но ведь я не к Тимуру еду, как он этого не понимает! Упрямый ревнивый осёл…

Приходится поспорить с Богданом, а затем, успокоившись, объяснить, что я не могу поступить иначе. Это моя семья. Пусть мы не родные по крови, но эти люди многое для меня значат. Богдан сдаётся, но берёт с меня слово, что я не буду задерживаться там слишком долго. Вечером он меня заберёт.

Чуть позже, позвонив Тимуру, я узнаю, что он успел организовать похороны, которые состоятся после обеда. Приняв душ, выпиваю чашку крепкого кофе. Еда в горло не лезет. Меня мутит и тошнит. Так было и в тот день, когда я узнала о смерти отца.

Мы с Богданом молча выходим на улицу, садимся в его машину. Я нахожусь в подавленном состоянии. Не идёт и речи о том, чтобы я села за руль.

За окнами мелькают знакомые улицы и дома. Тихомиров глушит двигатель у кирпичного двухэтажного дома, где живут родители Тимура. Этот особняк больше не будет прежним. Без голоса хозяина, без его поучительных историй и крепкой мужской руки.