Не думай о секундах свысока

Может,
         слишком старательно
я по прожитым дням бегу…

Старые фотографии,
зачем я вас берегу?
Тоненькие,
         блестящие,
гнущиеся, как жесть…
Вот чье-то лицо пустяшное,
вот чей-то застывший жест.
Вот детство вдали маячит,
кличет в свои края.

Этот насупленный мальчик —
неужто таким
был я?!
Фотограф по старой привычке
скажет:
«А ну, гляди:
отсюда
         вылетит птичка.
Ты только смирно сиди».
Он то говорит, что должен, —
профессиональный тон.
«Не вылетела?
Ну что же…
Ты приходи
         потом».
И мальчишка на улицу выйдет
и будет думать, сопя:
«Когда ж эта птичка вылетит?
Какая она из себя?
Синяя или оранжевая?»
И мальчишка не будет спать.

К дому,
         где фотография,
он утром придет опять.
Будет взгляд у фотографа
сумрачен и тяжел.
Он мальчика встретит недобрым:
«А-а,
         это ты пришел!
Шляется тут,
         бездельник,
а ты занимайся с ним…
Не вылетит птичка без денег.
Не вылетит!
Уяснил?»

Паренек уйдет осторожно.
Но, исполнить мечту решив,
он будет копить
на мороженом
сэкономленные
гроши.
Через неделю мальчишка
вернется к дому
         тому.
И опять
не вылетит птичка,
обещанная ему.

И фотограф тогда ответит —
будет голос жесток:
«Нет этой птицы на свете,
пойми ты это, браток.
Я говорю серьезно,
зря ты птицу искал».

И мальчишка размажет
         слезы
соленые
по щекам.
Покажется маме
на диво
смешною его беда,
что птичка из объектива
не вылетит
никогда…
Он будет плакать.
Не скоро
он забудет свою мечту.

А потом он окончит школу.
А после пойдет в институт.
Поймет он,
         как слово
                   дорого.
Повзрослеет.
Выйдет в отцы.

И все же
         не будет любить
фотографов
за то, что они…
лжецы.

«Мы…»

Мы
         в ревущих колоннах,
как в газетных
         колонках.
Однозначные
буквы
от Амура
до Буга.
По-крестьянски
         корявы,
по-боярски
         нарядны —
станем рядом,
и сразу
образуется
         фраза!
Та, что с громом
на равных.
Та, что мир
         осветила.
Это – мы!
От заглавных
до слепого
         петита.
Продолженье сказаний
на ветру
         ошалелом…
Кто нас пишет?
Мы сами!
Чем нас пишут?
Железом!
Сквозь разводы подпалин
мы, как пот,
         проступаем.
И Гераклы.
И Будды.
И бессмертье.
И злоба…

Мы в Истории —
         буквы.
Лишь немногие —
         слово.

«Все хочу я увидеть…»