Не дыши!

Кэндис и Марджи смазывают ланолином мою шею, внутреннюю сторону рук, чтобы отсрочить раздражение кожи. Натертости – настоящее испытание для всех вымотанных спортсменов. Бегуны, путешественники и альпинисты упорно добиваются получения подходящих носков и обуви. Они тщательно смазывают верхнюю часть бедер, те места, которые особенно потеют, что усугубляет силу трения. У меня перед глазами стоит картина, как великий боксер Флойд Паттерсон, финишируя на Нью-Йоркском марафоне, снимает свою багрово-красную майку. Она вся в крови, поскольку материал белой вначале майки, пропитавшийся потом и солью, натирал кожу все 26 миль.

Пловцы-марафонцы часто получают кожные ожоги третьей степени. Я видела на плечах, шеях, подбородках спортсменов глубокие кровоточащие раны. Особенно у мужчин: постепенно отрастающая в воде щетина, покрываясь солью, просто раздирает кожу на плечах. В 1978 году моя жировая смазка смылась в первые несколько часов. И двое главных Помощников постоянно свешивались с кормы сопровождающего катера, чтобы снова чуть-чуть смазать израненные места на моем теле. Кожа должна быть сухой, чтобы жир «приклеился» к ней. По правилам меня нельзя поддерживать и хватать даже за запястья, чтобы моя рука висела над поверхностью воды. Мы долго отрабатывали упражнение, когда я должна была беспрерывно работать ногами, высунув из воды верхнюю часть туловища, чтобы кожа обсохла и жир смог закрепиться на ней. В конце каждого плавания вдоль моих плеч и вокруг купальника оставались длинные ожоги и порезы.

В молодости я была нахальной и дерзкой спортсменкой. Но в тот момент, когда я сделала первые несколько шагов в прибое, посмотрела вдаль и увидела большие волны, вся моя бравада исчезла. Последний взгляд на Кэндис, Марджи и Дебору сказал мне больше, чем нужно. В их глазах не было ни огня, ни надежды. Зато там затаился страх. На расстоянии нескольких футов от берега волны высотой в три фута начали делать из меня отбивную.

Через восемь часов волны увеличились на пять футов (высота от самой низкой до самой высокой точки волны). Меня бросало на волнах размером с одноэтажное здание! Ветер, что и требовалось доказать, дул с востока. Это была просто катастрофа, даже нет, нечто гораздо худшее. Это черная метка поражения.

Я вспоминаю о клетке. С самого начала каждый час меня тошнит. Те, кто на борту, подбадривают меня. Я сыплю площадными словечками на каждом гребке. Кэндис и Марджи подзывают меня для откровенного разговора. «Это наша Куба-78. Сейчас мы ненавидим себя за наше безрассудство. Однако мы не можем возвратиться и ждать хорошей погоды. Надо все сделать здесь и сейчас. Ты вообще собираешься сосредоточиться на хороших мыслях и пойти за своей Мечтой? Отдать ей всю себя?» Остальную часть пути я не произнесла ни одного грубого слова.

В двенадцатом часу катер NBC оставляет нас, люди и оборудование с него перемещаются на наши суда. Целый день и ночь мы боремся со стихией, волны швыряют нас из стороны в сторону. Меня информируют о каждой проблеме. В сумерках мы опасаемся атаки медуз. Меня кусают, боль незначительная, но мое тело знобит. Я взвизгиваю при каждом прикосновении щупальцев к моему телу, но продолжаю грести. Все надеются, что после того, как солнце окончательно опустится за горизонт, ветер ослабеет. Это – тяжелая ночь для нас. На восходе я спрашиваю, каковы прогнозы. Мне сообщают: «Ветер восточный, скорость ветра увеличится на несколько узлов в течение дня».

На второй день, рано утром, мою шею обвивают щупальца. Ничего себе! Мне встретился португальский кораблик. Без сомнений. Мой доктор, Брюс Хэнделмен, немедленно делает мне инъекцию адреналина: быстрота его реакции достойна восхищения. Реакция организма такая же обнадеживающая. Каждые несколько минут боль уменьшается на 10 %. Мои мучения продолжаются всего 20 минут. Я действительно страдаю от легкой астмы и тошноты. Но через полчаса после ожога я снова с легкостью рассекаю волны.

Я абсолютно не представляю, как далеко от Кубы мы находимся, и очень стараюсь не думать о том, как мало я проплыла из-за этих тяжелых волн. Я настраиваю себя по-другому: «Мне плевать, сколько времени понадобится, чтобы оказаться на другом берегу. Мы доберемся туда».

Весь второй день борьба продолжается, ночью меня несколько раз жалят. В темноте меня пробирает дрожь. Я потеряла намного больше веса, чем мы ожидали, мой живот корчится в спазмах с каждой новой волной. Из-за этого после каждого куска пищи или глотка жидкости я чувствую себя скверно. Помощники протягивают мне горячий напиток, но даже с ним я не смогу восполнить потерянную энергию. Всю ночь до восхода солнца от провала меня отделяет совсем немного.

Штурман ничего не говорит Помощникам, но он осознает, что мы сбились с курса. С самого начала мы шли точно на северо-запад, мимо Флориды, прямо в Мексиканский залив. Мы не догадывались о том, что неподалеку от побережья Кубы попали в гигантский водоворот, движущийся против часовой стрелки. Нас отнесло на много миль к западу.