Не единственная

Конечно, лезть в дыру не хотелось. Липкий страх стал сочиться сквозь решимость, заползал внутрь, заставляя холодный пот выступить на спине. Аньис выдохнула, наклонилась, как и Эдор перед ней — проход был очень низким — сделала два шага и оказалась в темноте.

— Ты умеешь «включать» магическое зрение? — спросил Эдор.

— Да, — Аньис удивилась, что сама не подумала об этом. Создав внутри себя немного магии, она провела рукой по глазам, заставляя их обрести зрение в темноте. Теперь она увидела Эдора в пяти шагах впереди. Рядом с ней стоял Ингорио.

— Аньис, держи расстояние, — горько сказал Эдор. — Тебе все так же нельзя ко мне подходить…

* * *

Они шли и шли… Иногда останавливались, чтобы Аньис могла передохнуть. Сами Эдор и Ингорио казались неутомимыми, они и не были людьми. Бесконечные черные коридоры с кривым полом и стенами из острых скал сменялись пещерами, в которых бурлили огненные озера. От озер исходил жар, да и чем дальше в сердце ада они шли, тем горячее становился воздух.

Эдор и Ингорио неведомым образом находили дорогу, когда коридоры разветвлялись. Говорили, что ощущают, где та самая зона, что свободна от магии и ментальности, то есть тюрьма. Именно туда они шли, чтобы освободить Рональда, а потом… Потом собирались попробовать уничтожить душу ада — самих Трех. Правда, Ингорио настаивал на том, чтобы отвести Аньис с другой мир, что эта операция для нее слишком опасна. Впрочем, все надеялись, что к тому моменту ее муж уже будет рядом… Кто знает, что запланирует Рональд, обретя свободу.

Несколько раз в пещерах они встречали кучки мелкой нечисти. Вероятно, все высшие сущности были на поле боя, а охраняли ад лишь небольшие отряды кровососущих тварей с дырками вместо носа и уродливыми серыми мордами. С ними они легко разделывались магией, издалека атакуя серебристыми стрелами. Даже Аньис приняла участие.

Проверить, насколько ад не может причинить ей вред, так и не довелось. Мужчины заботились, чтобы ни одна адская тварь не приблизилась к ним.

— Интересно, чуют ли они наше присутствие? — спросила Аньис. Она облегченно присела на край камня, у них был отдых.

— Судя по всему, нет, — ответил Ингорио. — Я не ощущаю чужого внимания к нам. Выпей, — он достал из небольшой сумки на плече флягу и протянул ей. Аньис сделала пару глотков и положила на камень, чтобы Эдор мог взять. Хотелось выпить все залпом, только теперь она поняла, как сильно мучает жажда. Что сухой и горячий воздух сушит горло. Но она слишком устала, чтобы осознавать это.

— Пожалуй, нам нужно отдохнуть дольше, — сказал Эдор, глядя на нее. — Аньис едва переставляет ноги.

— Нет, нам надо спешить, — тихо сказала она, подумала и выплеснула на себя «кубок силы». Это был прием, когда магическая энергия превращалась в обычную физическую.

— Подожди, я добавлю, — улыбнулся Ингорио, взял ее за руку, и она ощутила, как серебристое сияние передается из его ладони. «Целительная сила бессмертных…» — вспомнилось ей.

Энергии действительно прибавилось, можно было идти дальше. Эдор встал, протянул ей руку, чтобы помочь ей подняться. И тут же отдернул ее. Он понимал, что она случайно может принять помощь. И тогда… тогда повторится кошмар. К ней протянулась рука Ингорио.

— Пойдем, жена моего отца, — улыбнулся он.

* * *

Пока они отдыхали, Эдор со светлой болью смотрел на Аньис. На самом деле они договорились с Ингорио, что, как только станет слишком жестко, тот отведет ее в другой мир, а потом найдет дорогу обратно в этот мир, но в безопасное место. И сейчас он не мог на нее насмотреться.

То, что он чувствовал теперь, видя ее усталость, измождение, ее волнение и боль, было другим, чем раньше. Вожделение отошло на второй план. Душа сжималась и расправлялась от сочувствия и умиления. Слабая снаружи и сильная внутри. Отважная, искренняя, добрая… Его Сокровище — во всех смыслах.

…Если бы он только мог, он нес бы ее на руках! Она опустила бы голову ему на плечо и спокойно спала. А он берег бы ее, как величайшее в мире чудо. Вот какая ты, оказывается, любовь, думалось Эдору. Все это время, что он пытался «добыть» Аньис, он думал, что любит ее. И лишь то, что она не отвечает взаимностью, мешает им обрести друг друга.

Но сейчас Эдор понимал, что это было еще не то… Он любил ее дважды.

Первый раз — когда-то давно. Он вспомнил, как впервые увидел ее в замочную скважину, и сердце зашлось острой жалостью от ее слез. Как впервые ощутил сочувствие к человеческому существу, и оно помогло не сломать дверь, не обрести Сокровище сразу. Не убить ее. Тогда он впервые ощутил любовью. А потом…

Потом любовь тоже была — внутри, прорываясь иногда наружу. Но вожделение, драконья жажда обладания застилали ее липкой и плотной пеленой.