Не единственная

Вернее, эти твари лишь отдаленно напоминали псов. Серые, в два человеческих роста в холке, с боками, усыпанными жесткими шипами. Приплюснутая морда с огромной пастью напоминала скорее морду ящера. Полные адской злобы круглые глаза горели яростью.

— Усыпить! — резко сказал Эдор, и все трое, включая Аньис — размышлять было некогда — сотворили усыпляющие сети, направили их в сторону псов, и они тонкими покрывалами опустились на бегущих к ним тварей.

Псы, как по команде, остановились, громко зафыркали, разбрасывая вокруг зловонные желтые слюни, затрясли головами. Но покрывала растаяли, а сами псы снова сорвались с места в сторону пришельцев.

— Похоже, магия на них не действует, — сказал Ингорио, задвигая Аньис за спину. И поднял лук.

— Я сменю ипостась и убью их, уходите! — крикнул Эдор и стал словно распадаться на черную пыль и закручиваться смерчем.

— Нет, стойте, не так! — крикнула Аньис. У нее внутри тикали часы — нужно спешить… Тревога становилась все больше.

Слишком долго. Ингорио уведет ее, Эдор будет сражаться. Не так. Прежде чем Ингорио успел схватить ее, она бросилась вперед и встала перед Эдором. Раскрыла руки в стороны. — Встаньте за мной! — крикнула она спутникам.

Три огромных пса неслись к ним… Аньис зажмурилась. Ей было безумно страшно. Кто знает, сработает ли «договор». Раздался крик Эдора:

— Аньис, нет!

— Отойди назад! — закричал Ингорио.

Рык тварей оглушил ее. Голова закружилась уже не от страха, а от зловония из их огромных пастей. «Вот и все! — подумала Аньис. — Какая глупая смерть! Они были правы, что не хотели брать меня… И Рональду не помогла, и мир не спасла, и сама погибла…» Но, наверное, смерть, нужно встречать глаза в глаза. Аньис отважилась разлепить веки.

Три огромных твари стояли в десяти футах от нее, тяжело дышали, рвались вперед, но словно не могли пересечь невидимую черту. «Работает!» — мелькнула радостная догадка.

— Работает, пошли, — сказала она спутникам за спиной. — Вот так… я прикрываю, а вы вдоль стены… Это быстрее, чем сражаться с безмозглыми тварями.

— Я сам убью тебя! — сказал Эдор зло, но послушно подошел к стене. — А если бы не сработало? — краем взгляда Аньис заметила, что он вздрогнул от собственных слов.

— Один раз ты уже пытался это сделать. Тебе не понравилось, — поддела его Аньис. На самом деле ее била нервная дрожь.

Ингорио взял ее за руку, и они пошли так, чтобы он все время был немного за спиной. — Рискованно, слишком рискованно. Но зато мы теперь точно знаем, что тебе безопасно в аду. А убьет ее… мой отец, — усмехнулся бессмертный Эдору, — когда увидит в компании с тобой!

— Не думаю, — ответила Аньис со смешком, чтобы скрыть волнение, — Рональд все понимает…

Зал казался бесконечным. Они так и шли вдоль стены, Аньис ближе всех к псам. А те, внимательно глядя на них, двигались параллельным курсом. Один неосторожный шаг, например, Ингорио или Эдор вздумают пересечь черту, словно выстроенную присутствием Аньис, или отойдут от нее в сторону — и псы кинутся на них. На это они, вероятно, и рассчитывали.

Но до прохода они добрались благополучно. Аньс зашла последней, чтобы сдержать псов.

— Тюрьма за этим проходом, — сказал Ингорио. — Потерпи. Скоро мы будем с ним.

Сердце Аньис забилось громче от приятного волнения. Неужели получилось? Неужели еще немного, и она увидит его? Измученного, беззащитного, усталого, но родного, любимого… Она сама подставит ему плечо, сама исцелит его раны… Рональд!

Аньис ускорила шаг, и вскоре они с Ингорио стояли в длинном широком коридоре, куда несколькими секундами раньше вошел Эдор.

Воздух здесь был пропитан невероятной болью, мучениями, страданиями, что пережили узники в тюрьме. И злобой мучителей. Их мерзким и мелким злорадством, наслаждением от чужой боли. Аньис пошатнулась, вдохнув этот запах. Мучения и злоба, что царили здесь, ударили в нее, как настоящая магическая атака.

Но сейчас здесь никого не было. Массивные каменные двери камер был распахнуты настежь. В каждой из них виднелась огненная трещина и обрывки толстых цепей на стене. А в углу — пыточные приспособления, одни валялись на полу, другие крепились к стене. И здесь же… обрывки волос, вырванные зубы, следы крови…

— Здесь пусто! Его здесь нет… — прошептала Аньис в ужасе. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Ингорио подхватил ее под локоть, но она вырвалась, перегнулась через порог одной из камер, и ее вытошнило — скупо, мучительно, она ведь давно ничего не ела.

— О Господи! — Послышался голос Эдора, когда она смогла распрямиться и вернуться к Ингорио.

Эдор сжимал руками голову, ноздри его раздувались.