Не единственная

А дальше время как будто сделало круг. Все произошло, как тогда, когда он впервые катал ее на коне. Стоя почти вплотную, он мягко взял ее руку и положил на морду Грайфа. И накрыл своей, не отпуская. Аньис замерла от надежного нежного тепла его ладони. Опять подгибались колени, пальцы чуть-чуть подрагивали между живым, бьющимся теплом коня и сильной горячей ладонью, берегущей ее руку. Не зная, что думать, Аньис опустила взгляд.

— Прости меня, Аньис, — вдруг услышала она мягкий проникновенный голос, и он еще немного приблизился к ней, покоряя своей упругой силой.

— За что, господин Рональд? — изумилась она.

— Тогда я был невнимателен к твоим переживаниям, — его лицо было совершенно серьезно, лишь чуть-чуть приправлено мягкой и грустной улыбкой.

— Я не сержусь, господин Рональд, — Аньис посмотрела на него, собирая в кулак остатки воли. Его пальцы чуть-чуть поглаживали ее, заставляя легкие теплые волны разбегаться по всему телу. Она чувствовала себя, как пойманная птица, но птица, не уверенная, что хочет вырваться и улететь. — Это другое. Просто мне было очень плохо тогда… — прошептала она, опуская взгляд.

— Я не хочу когда-либо еще делать тебе плохо, — ответил он, скользнул ладонью к сгибу ее локтя, невесомо, но ноги совсем потеряли силу. Ей казалось, еще мгновение, и она просто упадет ему в объятия, как подрубленная.

И в этот момент в ней что-то вдруг сломалось. Та крошечная часть души, что хранила обиду и не могла забыть боль, взорвалась и заполнила ее целиком. Она резко рванула руку и отшатнулась на два шага в сторону.

— Зачем вы это делаете?! — почти закричала Аньис. — За что?!

— Что это, Аньис? — мягко спросил он, пристально глядя своей теплой черной бездной. В нем ничего не изменилось, только ровное тепло и привычное спокойствие.

— Все это! — слезы брызнули из глаз. — Смущаете меня, зовете везде… флиртуете! А вам ведь никто не нужен! Разве что так, отдохнуть… — горько закончила она. — Зачем вы играете со мной?!

— Я не играю, Аньис, ты не так поняла… — очень мягко ответил он и сделал шаг к ней. «Сейчас он обнимет меня, прижмет к себе, и я все забуду, — подумала Аньис… — Зайдусь слезами у него на груди, а потом… потом я буду принадлежать ему навсегда. Вернее, пока ему не надоест, пока он не насытит свою потребность в человеческом тепле и живых чувствах…»

— Вы всегда играете! Вам никто не нужен, поэтому и вы никому не нужны по-настоящему! — крикнула Аньис.

Как загнанный зверь, она рванула в сторону, бегом обошла его, одним движением взлетела на Грайфа, и, не оглядываясь, с места пустила его в галоп. Рыдая, она скакала обратно, ветер срывал слезы с лица, сердце заходилось от горя, и она прижималась к теплой холке коня, чтобы найти опору…

Знала, что он может ее остановить в любой момент. Но знала, что не будет. Он всегда дает ей выбор. Что ж…

* * *

Можно было остановить Аньис, но он всегда давал ей выбор. Приказал Грайфу доставить ее невредимой во что бы то ни стало и смотрел вслед, поглаживая шею второго телебести.

Красивая, стремительная… Распущенные волосы развеваются, тонкая фигурка прижимается к конской шее, полы платья полощутся на ветру. Уносится от своего счастья и своей боли. Столько сомнений, столько досады и горечи, столько надежды, страсти, влюбленности, любви…

Нужно разрешить ее сомнения, а дальше пусть выбирает.

* * *

Прискакав обратно, Аньис бегом пролетела по коридорам, не ответив встретившейся Тиарне.

— Ты с ума сошла так носиться?! Шею сломаешь! Да ни один мужик этого не стоит… И куда смотрит господин Рональд? Где, кстати, он сам?

Аньис на ходу неопределенно махнула рукой в сторону двери на улицу и стремительно бросилась к себе. Заперлась и долго рыдала на кровати, осознавая, что только что своими руками убила свое счастье. Но по-другому она не могла. Слишком обидно было то, что он предлагал. Хоть она и не понимала, что именно он предлагает, чего он хочет…

И не понимала, отчего особенно больно. Оттого, что теперь, когда она больше не девочка-рабыня, широко открытыми глазами смотрящая на него, она вдруг ему понадобилась. Почему-то это очень обидно… Или оттого, что, скорее всего, он просто играет. Или оттого, что она обидела его, может быть, несправедливо…

Наверное, прошло много времени, Аньис не знала. В какой-то момент слезы закончились, и она застыла на кровати в опустошении и с саднящей болью внутри. В дверь уже стучали много раз, но теперь она услышала особенно настойчивый стук.

— Аньис, открой, тут странное, — послышался голос Тиарны.

— Что такое? — Аньис вытерла слезы и на слабых ногах пошла открывать.

— Ээээ…. Можно, Парм войдет? — спросила Тиарна, она явно была растеряна.

— Да, господин Парм, заходите, — вежливо сказала Аньис, пропуская Парма с Тиарной к комнату. В руках у Парма была большая синяя плоская коробка.

— Тебе подарок от господина Рональда, — сказал Парм.

— Велено срочно передать любым способом, — подтвердила Тиарна. — Давай, Парм, поставь вон там, на стул… И пойдем, не наше все это дело.

— Что, прямо срочно сказал доставить? — спросила изумленная Аньис, хлюпнув носом.