Не единственная

…Но он не мог. Так узник, освободившийся из тюрьмы, кидается на траву, обнимает землю и кричит приветствие миру, не в силах сдержать своих чувств. Все эти годы он был в тюрьме, куда сам себя посадил. С помощью Рональда.

Мысль о наставнике сейчас вызвала жгучую ненависть. Столько лет Рональд терзал его этой болью, не давал увидеть ту, что ему нужна больше жизнь. В эти моменты Эдор забыл, что сам умолял спасти жизнь девушки, оградить ее от себя.

Наставник всегда хотел ее для себя. Говорил иное, но всегда желал. Что ж, пусть попробует остановить его сейчас! Эдор, как мальчишка, несколько раз перекувырнулся на траве в новом эйфоричном порыве. Действие трубки может быть временным, ему нужно спешить… Просто увидеть ее, может быть, — поговорить, услышать ее голос, ее самый сладкий на свете голос. Он застонал в предвкушении…

А большего он и не хочет, оправдывал он себя. Дальше — как пойдет. Может быть, любовь к нему прячется где-то в ее сердце, нужно лишь разбудить. Эдор расправил крылья и устремился в Альбене, разрывая ветер на части, пугая облака…

Прибыв во дворец, он поставил самую жесткую защиту, такой отвод глаз, чтобы даже Рональд не мог его почуять, не настроившись специально. И пошел на ее аромат. Ему казалось, теперь во дворце вообще не было других запахов, только ее аромат, заполняющий ноздри и разум целиком. Этот запах остался тем же, но изменился — стал насыщеннее, сильнее. В нем улавливались взрослые женские нотки, и от них у Эдора рождался новый стон.

Она где-то здесь. Запах заполнил все вокруг. А потом он увидел ее спешащей по коридору. И это было все.

Мир перевернулся, сделал кувырок. Все раз и навсегда встало на свои места.

Выросла, стала красивее, более плавная, более женственная, но по-прежнему тонкая, как стебелек, невообразимо красивая… Была ли она Сокровищем раньше? Была. Но то был лишь призрак Сокровища, лишь не ограненный алмаз, ставший бриллиантом сейчас. Ее облик и запах, ее нежная живая энергия слились в единой гармонии бесценного Сокровища. И оно должно принадлежать ему. Другого не дано.

Эдор все решил. Вернее, кровь предков решила за него, горячим бурлением заполнив душу, разум и тело.

* * *

Аньис быстро шла по коридорам и лестницам. Большой дворец! Слишком большой для нетерпеливого сердца! Поблагодарить за картину — это так логично! Извиниться за грубые слова. А дальше… дальше она была уверена, он сделает все сам. Ведь его подарок был признанием. Он прислал его, чтоб все расставить по своим местам.

Теперь Аньис поняла — все, что он говорил и делал в эти дни, было правдой. О том, что она единственный дорогой ему человек, что хочет побыть рядом с ней… И это не могло значить просто приятный отдых с красивой девушкой. Это было больше, глубже… Картина невероятным образом сказала ей об этом.

Любимый… пронеслось у нее в душе и в чувствах. Могущественный маг с душой, омертвевшей за бесчисленные годы, стремился к ней, как к единственному живому, единственному дорогому ему существу. И это было слишком серьезно, куда серьезнее ее летящих молодых чувств. Стремился с бережной нежностью, от которой сам отвык… Искренне и оставляя выбор ей.

Все эти годы она подозревала, что он дракон, загадочный жестокий ящер из страшных сказок. Но не боялась. А если не боялась этого, чего еще страшиться? Напротив… хотелось бережно коснуться его странного непонятного сердца и своей нежностью развеять все, что его гнетет… подарить любовь, жизнь, понимание…

Было уже близко, здесь мастерская и странные комнаты, где он иногда бывает. Она найдет его, все станет хорошо. Он сделал шаг, все объяснил, теперь ее шаг, простой и искренний, ему все скажет.

И вдруг волна теплого воздуха коснулась ее лица. Аньис остановилась, ощутив опасность. И чувство узнавания ударило вместе с громко зашедшимся сердцем. Она инстинктивно нашла глазами конец коридора. А он был таким длинным… Слишком длинный, чтоб убежать. А позади лестница, тоже сложно скрыться. И никого вокруг.

— Здравствуй, Аньис, — услышала она знакомый голос и тут же увидела высокую стройную фигуру впереди.

На отдалении, шагах в пятнадцати стоял Эдор, и воздух раскаленным потоком несся от него прямо к ней.

— Здравствуй, Эдор, — задыхаясь от жара и страха, ответила она срывающимся голосом. В выражении его лица, в глазах была решимость. И смерть. Аньис попятилась, а он медленно пошел на нее.

— Я за тобой, Аньис, — спокойно сказал он. — Ты — моя.

Совершенно спокоен, но это спокойствие пугало сильнее, чем его былые горячие слова. За ним стояла решимость и внутреннее пламя, придерживаемое до момента, когда он полностью себя отпустит.

— Эдор, постой… — она подняла руку перед собой, отчаянно пытаясь создать между ними преграду, и делая мелкие шаги назад. Только не сейчас, пронеслось у нее в голове, господин Рональд, пожалуйста, где вы… — Ты ведь убьешь меня, если прикоснешься. Ты не хотел меня убивать…

— Мне все равно, Аньис, — так же спокойно ответил он, все так же медленно, словно смакуя, приближаясь к ней. — Ты — моя. Навсегда или на мгновение, но моя.