(Не) фиктивный брак (СИ)

Мы сидели в больнице, казалось, целую вечность, прижимаясь друг к другу и молча молясь о выздоровлении Маши. Глядя на этих двух взрослых, двух жестких бизнесменов, поставленных на колени тяжестью семьи и страхом потерять любимого человека, я осознаю силу, которой обладает семья. Она способна сломать даже самых неприятных персонажей, напоминая нам о нашей общей человечности и хрупкости жизни.

И вот мы ждем, объединенные любовью к Маше, надеясь, что ее сила и стойкость возьмут верх.

Глава 38

Екатерина

Стоя перед дверями реанимационного отделения, мое сердце тревожно колотится. Стерильная больничная обстановка кажется слишком сюрреалистичной, резко контрастируя с необузданными эмоциями, текущими по нашим венам. Рядом со мной стоит Сергей, мой шурин, глаза его красные от уже пролившихся и еще грозивших пролиться слез.

Мне хочется обнять Сергея, дать ему утешение и уверенность, но я колеблюсь. Наши отношения всегда были отдаленными, напряженными из-за столкновений наших личностей и обстоятельств, которые свели нас вместе. Принудительный брак между Александром, моим мужем, и мной привязал нас друг к другу, как невольных пассажиров на шатком корабле.

Александр подходит ко мне, на его лице отражается беспокойство. Обхватив руками мою талию, он притягивает меня к себе, предлагая утешиться посреди хаоса. В его голосе, хотя и с оттенком беспокойства, теплится надежда, когда он шепчет:

— Все будет хорошо, Катя. Мы справимся.

Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я смотрю на него, благодарная за его поддержку в это трудное время. Маше, его племяннице и дочери Сергея, всего шесть лет, и ее жизнь висит на волоске. Как такая юная душа находит в себе силы сражаться?

Однако Сергей остается решительным в своем отказе покинуть больницу. Мы пытаемся уговорить его пойти домой и отдохнуть, уверяя, что останемся рядом с Машей, но он сопротивляется с непоколебимой решимостью. Его любовь к дочери превосходит любое физическое истощение или личные потребности. Он не может оторваться от нее даже на мгновение.

Пока мы стоим там, наше коллективное беспокойство накрывает нас тяжелым облаком, усталый хирург выходит из отделения интенсивной терапии. Его взгляд встречается с нашими, и глубокая печаль отражается на его чертах. Весомость его выражения говорит историю, которую не могут передать слова.

Отчаяние Сергея выливается в мучительные крики, его голос эхом разносится по стерильному коридору. В этот момент я ощущаю боль Сергея, и мое сердце разбивается вместе с его. Я уткнулась головой в грудь Александра, ища утешения в его присутствии, пока мы цепляемся друг за друга, объединенные нашим общим горем.

Больничная обстановка, кажется, исчезает, когда эмоции поглощают нас. Время теряет всякий смысл, пока мы ждем новостей, цепляясь за тонкую нить надежды, которую Маша пытается сохранить. Каждая проходящая минута кажется вечностью, наполненной трепетом и неуверенностью.

Посреди этой тоски я вижу Александра и Сергея в новом свете. Эти два закаленных бизнесмена, строящие свою жизнь на честолюбии и успехе, сейчас показывают свою уязвимость. Их стены рушатся под тяжестью любви и страха, обнажают их человечность в чистом виде.

Мы сидим там, три человека, связанные кровью и обстоятельствами, предлагая поддержку и безмолвные молитвы. Это смиренный опыт наблюдения за превращением этих когда-то огрубевших душ в сострадательных существ. Хрупкость жизни лишает их притворства, оставляет лишь отчаянное стремление к благополучию своих близких.

Итак, мы ждем, связанные любовью к Маше, надеясь вопреки надежде, что ее крошечное тело наберет сил, чтобы преодолеть трудности. Перед лицом этого испытания наш фиктивный брак и личные обиды превращаются в ничто, затмеваясь силой семьи и универсальной истиной о том, что жизнь хрупка и драгоценна.

Глава 39

Екатерина.

Стерильные стены, казалось, сомкнулись вокруг меня, пока я смотрю, как Сергей, мой шурин, мчится к доктору. Его лицо искажено от тоски, он едва не сталкивается с хирургом.

— Вы должны делать все, чтобы спасти мою дочь! — голос Сергея эхом разносится по коридору, наполненному отчаянием и страхом.

Хирург с усталым выражением лица встречает обвиняющий взгляд Сергея. Он устало вздыхает и отвечает: — Я делаю все, что могу… Ваша дочь жива, и это самое главное. Простите, я очень устал. Мне нужно отдохнуть. Идите домой, поспите немного. Вам позвонят, когда ситуация улучшится.

Облегчение отражается на лице Сергея, как волна, разбивающаяся о берег. Слезы текут по его щекам, смешиваясь с остатками пролитых ранее. Эмоции переполняют его, и он отшатывается назад, почти теряя равновесие. Это момент чистой, неподдельной радости — осознание того, что Маша, его драгоценная дочь, спасена после падения с дерева. В этот момент счастье излучается от него, как маяк, наполняя больничный коридор атмосферой праздника.