Не горюй!

— Экспериментальные. Надо, чтобы их в первую очередь выделили нашему району. У нас в Минпросе кто-нибудь есть?.. А где есть?.. В молочном комбинате?.. Еще лучше! Пусть они позвонят — им никто не откажет!

— В крайнем случае можно только для одной школы, — сказал Кукуш. — Это я не вам! Тетя Нина, еще маленькая просьба. Пусть они еще позвонят в потребсоюз; чтобы мне выдали за наличный расчет тридцать пять метров латышского букле «Викинг», цвет беж, и сорок катушек нитки «Пролетарочка»…

«Запорожец» мчался по шоссе со скоростью сто километров. Валико нервно поглядывал на часы. Он опаздывал. Из будки ГАИ вышел инспектор и поднял палец. Валико затормозил и радостно заулыбался.

— С какой скоростью ехали? — спросил инспектор.

— А! Васо, дорогой, слушай новый анекдот: грузин, армянин и азербайджанец поспорили…

— Знаю, — сказал инспектор. — Права.

Валико нехотя протянул документы. Инспектор раскрыл права. С фотографии на него смотрел Гиви Иванович.

С неба лило. На подоконнике, в помещении районного аэропорта в Телави, прятался мокрый нахохлившийся петух. Шесть самолетов и два вертолета стояли на поле, припав на хвосты. Их поливал мелкий дождь. Пассажиры жались под навесом.

В кабинете начальника аэропорта было шумно.

— Товарищ Гоглидзе! Восемьсот штук голландских! Будьте человеком! — умолял экспедитор Цинцадзе.

— Слушайте, я же вам сказал: на сегодня все пилоты свои часы отлетали. — Гиви Иванович посмотрел в окно и увидел в кузове подъехавшего грузовика Валико.

— Это демагогия, товарищ Гоглидзе! Пассажир может неделю ждать! Ничего с ним не случится! — закричал экспедитор. — А голландские куры каждую секунду могут испортиться!

— Секундочку!

Гиви Иванович выбежал из кабинета, пересек зал, где на скамейках и чемоданах сидели и лежали пассажиры, и остановился в дверях.

От грузовика с мешком на плече шел Валика. За ним семенил Зарбазан. Завидев начальника, Зарбазан, поджав хвост, шмыгнул на крыльцо.

Валико поставил мешок на землю. Надел галстук. Снова взвалил мешок на плечи и, преданно глядя на начальника, сказал:

— Гиви Иванович, этот ГАИ совсем вас не уважает. И права у тебя отобрал! И машину!..

На краю летного поля, в стороне от лайнера, стоял вертолет Г-13. Под ним в тени дремал Зарбазан. Два грузчика таскали к вертолету ящики с курами.

— Осторожно, — командовал экспедитор Цинцадзе.

— Не хрусталь, не разобьются…

— Давай быстрей, — поторапливал Валико. — У меня сегодня еще рейс. Стемнеет.

В деревне Таркло, в низком, длинном, сложенном из нетесаного камня здании, колхозники изготовляли овечий сыр. Работали в основном женщины и старики.

У входа в дом, за деревянным мокрым столом, сидел десятилетний Варлаам — племянник Валико. К нему на стол укладывали уже готовые, но еще не затвердевшие головки сыра, и Варлаам, извлекая из ящика синие пластмассовые латинские буквы, вдавливал их в белую массу. Получалась надпись: «ЧИИЗ ГУДА».

Прадед Варлаама, старый Гоча Мизандари, сидел во дворе на большом плоском камне и камнем поменьше разбивал каменную соль.

Послышался стрекот вертолета. Варлаам вскочил на ноги. Выглянул в дверь.

— Гоча! Валико прилетел! — крикнул он.

Гоча приложил к глазам ладонь, посмотрел в небо.

Валико сверху видел, как по желтой траве навстречу ему бегут дети в разноцветных рубашонках.

Вертолет сел на лужайке неподалеку от родника, возле которого дремал осел. Тут же подбежал Варлаам, быстро подвел цепь под корень огромного пня, обвел ее вокруг шасси и замкнул на большой амбарный замок.

Остальные дети остановились метрах в двадцати от машины. Из салона вертолета вышла молодая пара. Они вытащили новую детскую коляску и покатили ее по каменистой тропинке в сторону домов, лепящихся друг к другу на склоне горы.

Валико выбросил из кабины мешок с мукой и два яуфа. Выпрыгнул сам и закрыл дверь на маленький ключик.

— Как поживаешь? — спросил он.

— Ничего… Тут что? — Варлаам показал на яуфы.

— «Разбитый кувшин». — Валико взвалил мешок на плечо и пошел.

— «Разбитый кувшин»! — крикнул Варлаам сверстникам. Подхватил яуфы, зашагал за дядей. Спросил: — Про войну?

— Про любовь.

Варлаам вздохнул.

— Зарбазан не появлялся? — спросил Валико. — Я его потерял где-то.

— Прибежит, никуда не денется, — сказал Варлаам. — Вах, как быстро переоделась!

Навстречу им по каменистой тропинке спускалась, ведя за уздечку лошадь, Лали — девушка лет двадцати. Она была причесана, принаряжена. На ногах сапоги, отливавшие перламутром.

— Здравствуй, Лали, — приветливо поздоровался Валико. — Я позвонил.

— Спасибо большое, — не глядя на Валико, проговорила Лали и быстро пошла к роднику.

Под пальмой стоял стол с золотыми ножками. На нем — рулетка. К рулетке подошел молодой человек прекрасной наружности, достал из портфеля толстую пачку денег и положил перед крупье — толстым человеком в голубом фраке и красной феске.

— Салям алейкум, — сказал он.

— Ты Али, сын бедняка Рустама, который влюбился в Сорею, дочь богача Максуда, и бросил родной дом и невесту? — спросил крупье.