Не говори маме

– Нет, не украла. Он в гостях у бабушки.

Она вцепляется в свои химические кудряшки так, что те распрямляются.

– Подадут в розыск. Заявят на тебя в полицию.

– И пускай. – Я сама себе удивляюсь: хотя тетушка и права, мне не страшно, а скорее смешно. – Не терпится рассказать, как Стефа оставила меня с ним и ушла «на часок». И да, пусть полицейские заодно зайдут в гости к Апрелевым. Так, посмотреть бытовые условия.

– Можно подумать, у нас с тобой есть эти «условия», – шепчет она, слегка успокоившись. – Ох, Майка, что ты наделала… Она несовершеннолетняя, у ребенка есть опекун – ее отец. Где-то был записан его телефон…

– Митя, – говорю я, пока она листает в прихожей свой блокнот. – Его Митя зовут.

– А… Алло, Виктор! – Ну все. Я ухожу на кухню и через занавеску смотрю, как расплывается вокруг фонаря шар желтого света. – Это Полина, да. Твой внук у нас. Малой у нас, говорю! Приходите и забирайте. Ну как получилось: дочь твоя… Дочь, говорю, твоя! Ай…

За спиной звенят тарелки: переставляет их в сушилку, будто нет ничего важнее.

– Трубку бросил. Даже не сказал, когда приедет.

– Теперь он изобьет свою дочь, – чеканю я, – а Митя вернется в квартиру, заваленную говном до потолка.

– Ну и что, что я, по-твоему, должна была сделать?

– Забрать его.

– Майка… – Я чувствую, что тетя больше не злится. Тарелки тоже затихают – она встает рядом и щупает пальцем землю в цветочном горшке. – Я все понимаю, но куда забрать? Кто с ним сидеть будет? Я на работе постоянно. Ты учишься. А девка эта мне здесь не нужна. Думаешь, если она там сидит в говне, то с собой его не притащит? Вернется Дима, тогда решим. Но пока нет другого выхода, понимаешь?

– У них в квартире газом пахнет. Если рванет, вы…

– Ерунды не говори, – перебивает она.

В дверь уже звонят. Митя в моей комнате поднимает рев, но тетя Поля жестом запрещает мне туда идти. Я так и смотрю на фонарь, пока она передает Митю через порог старшему Апрелеву.

Инфоповод

После того как Савва попал в больницу, Джон на время оставил меня в покое. То ли размышлял, то ли боялся, то ли – самый маловероятный вариант – в его спятивших мозгах зародилось новое понимание реальности. Той самой реальности, в которой он никакой не король, а взрослый и, скорее всего, вменяемый парень. В любую секунду Савва мог чудесным образом излечиться от амнезии и вспомнить лица тех, кто на него напал, а если не вспомнить, то разглядеть их на записи с видеорегистратора. И его королевское величество вверх тормашками свалится со своего трона. Уверена, он это понимал. Понимал и делал вид, будто мы незнакомы. Ни взгляда в мою сторону. А на случай, если я вдруг захочу покуситься на его честь сама, Джон окружил себя все той же свитой: Стася, Вика и позади всех, как чумной, – Илья.

В понедельник я закончила записывать и выложила на подкаст-платформы выпуск «15/11/19». Его героями стали не только Март и Рушка, но и «пропавший сын» Константин Гнатюк. Я по-прежнему избегала говорить о себе и своей семье и придерживалась повествования от третьего лица, но мы все равно стояли за каждым словом, и я все равно плакала, а потом выреза́ла свои всхлипы на монтаже. А во вторник про подкаст написали в телеграм-канале с двумя миллионами подписчиков: «Страшные в своей искренности истории жертв “санитара” Лютаева с уникальными материалами, которые должны быть в распоряжении следствия и суда, но их почему-то нет». И ссылка на «Не говори маме». Осмелев от успеха, я решила прочесть отзывы под публикацией. Очень быстро, одним глазком, если увижу что-то оскорбительное – сразу перестану. Но там был комментарий от Сани Сориной. Она хотела со мной связаться и оставила свой телеграм на случай, если я захочу ответить на ее вопросы.

Я сделала скриншот.

В описании выпуска был указан номер банковской карты Веры. Не знаю, сколько туда перечислили. Она не называла сумму, только отписывалась, что деньги приходят.

И это, конечно, было чудом, но еще не тем самым.

* * *

В среду я задерживаюсь в библиотеке. Тетушка снова на смене, мы с Машей договорились навестить Савву, а потом взять бутылку вина и остаться у меня. Пока моя группа расползается по домам, я жду Машку с занятий и просматриваю новинки в приложении для чтения по подписке. Ни на что особенно не надеюсь, но тут случайным сквозняком в читальный зал приносит Вику. Я узнаю ее по пальцам, которыми она опирается передо мной о парту, – с длинными острыми ногтями цвета пионерского галстука и обгрызенными заусенцами. И еще по запаху. Сейчас Вика пахнет как Джон – влажным деревом. Она запыхалась от быстрой ходьбы, но говорит так тихо, будто нас могут подслушать стены. Кроме них, некому.

– Он что-то про тебя узнал. Что-то стремное. Не спрашивай, я не знаю. Он не говорит. Только намекает, что теперь тебе точно конец.

Меня ведет в сторону так резко, что я хватаюсь за край стола. Головокружение не прекращается. Вдох через нос, выдох через рот. Может, еще и не это. Может, он выдумал себе тайну, а Вику подослал, чтобы меня запугать.

– Если что, – продолжает она, – я не смогу тебе помочь.