Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Шелли, со своей стороны, тоже говорила, что нуждается в нем. Сейчас просто идеальный момент, чтобы начать все сначала. Навсегда уехать из округа Пасифик и не оглядываться назад – только так они смогут выжить. Она много пережила из-за своего наследства, да еще Рон вечно доставляет ей неприятности.

После одного из своих приездов на выходные в июне 2002 года Дэйв оставил Шелли любовное письмо. Как обычно, в нем он ласково называл ее «зайкой».

«Мне очень тяжело оставлять тебя здесь. У меня от этого просто разбивается сердце. Я хочу всю жизнь находиться рядом с тобой».

Он писал, что займется поисками подходящего жилья для них в Оук-Харбор. Им надо выбраться из Реймонда и начать новую жизнь.

«Я постоянно ощущаю твои прикосновения, и они проникают мне прямо в сердце. Я чувствую твою любовь ко мне, хоть и не заслуживаю ее. Я люблю тебя и буду любить всегда – вечно».

Он не говорил этого вслух, тем более жене, но знал, что долго их брак не продержится, если что-то не предпринять.

Хотя муж был полностью на ее стороне, другие люди сильно осложняли Шелли жизнь – по ее мнению, совершенно незаслуженно. Она возмущалась тем, как местные жители стали относиться к ним с Дэйвом после получения наследства. Соседи – под предводительством шерифа округа в отставке – считали, что Нотеки не имеют никаких прав на имущество Мака. Шериф подозревал, что дело с его смертью нечисто.

Шелли не могла взять в толк, почему горожане ее не одобряют. Она всего лишь была добра к Маку и заботилась о нем, как о собственном отце. Устроила Рона к нему помощником. Следила, чтобы Рон ухаживал еще и за садом Мака. Если и есть на свете человек добрее ее, она такого не знает.

4 сентября 2002 года Шелли позвонила своему адвокату. Тот официально зафиксировал ее звонок и сообщил другим адвокатам Шелли, что надо принимать какое-то решение относительно притеснений в ее адрес.

«Полицейский патруль Саут-Бенд неоднократно требовал у Нотеков документы. Полиция всячески осложняет Мишель и ее мужу жизнь. Один офицер дошел до того, что пригрозил Дэйву: сказал, что тому надо быть осторожней, когда он куда-нибудь едет».

Все эти нападки только распаляли Шелли, и ее гнев обрушивался на Рона. Прошло уже несколько месяцев после смерти Мака, а она продолжала обвинять его в убийстве.

– Ты разделался с Маком, Рон! Ты, черт побери, его убил!

– Я не убивал, Шелли. Он упал. Упал из своего кресла.

– Врун! Я знаю, ты это сделал, и полиция скоро явится за тобой. Явится, вот увидишь! Поклясться могу.

Постоянная угроза того, что его арестуют и посадят в тюрьму за убийство Мака, все это время нависала над Роном. В машине он пригибался, если мимо ехал полицейский патруль. Если стучали в дверь, Шелли говорила ему прятаться.

– И чтобы ни звука! Они тебя уведут – и поминай как звали.

Тори понимала, что задумала ее мать. Шелли хотела, чтобы Рон жил в страхе, потому что знала: если полиция до него доберется, он может рассказать, что она делала с ним.

Глава шестьдесят шестая

В последний раз Сандра Бродерик виделась со своим старинным другом Роном Вудвортом за обедом в «Слейтерс Дайнер» в Реймонде летом 2002 года. Рон выглядел исхудалым и нездоровым. Она была потрясена его преображением, физическим и эмоциональным. В былые времена он отличался чувством юмора, был остер на язык. Благодаря своему обаянию привлекал к себе людей. Этот же Рон казался совсем другим. Он сообщил Сандре, что Шелли дает ему три вида таблеток от депрессии. Сандра с подозрением наблюдала за тем, как он принял их тогда же, за едой.

– Лекарства помогают, но головные боли остаются все равно.

Рон выпил зеленую пилюлю, потом коричневую, а потом еще белую капсулу.

– И консультации с врачами и с психологом тоже.

«Он пришел весь грязный, неопрятный, – вспоминала Сандра позднее. – А ведь раньше очень следил за собой. Держался отстраненно и разговаривал бессвязно».

Чем дольше они говорили, тем больше давняя приятельница Рона по военной службе начинала волноваться за него. Она ясно видела, что Рон в большой беде. И решилась сказать ему об этом.

Рон посмотрел на нее пустыми глазами. Ничего из сказанного ею не дошло до него. Он был словно в тумане и даже не замечал, насколько стал слабым и тощим.

«Это был не тот Рон, которого я знала уже двадцать лет».

Вскоре после того обеда в «Слейтерс» Рон неожиданно позвонил Сандре, чем очень обрадовал ее. В первый – и единственный – раз он сказал, что в доме Шелли творится нечто беспокоящее его.

– Она отобрала у меня машины и не отдает назад.

Сандра не верила своим ушам.