(Не) идеальный джентльмен

Причальная мачта была в десяти шагах от меня. Птицей взлетев по ней я оказалась на верхней площадке в тот самый момент, когда с громким «дзынь» рабочий перерубил канат. И я прыгнула.

Мне, конечно, не грозило ничего, бестелесная я разбиться не могла, я могла разве что не допрыгнуть, и это было бы несчастьем… или счастьем. Но это было уже неважно, потому что я влетела таки в дирижабль – прямо в большую каюту Нефедова, он брился. Лицо его было все в пене, напевая какую-то песенку, он осторожно водил по коже опасной бритвой. Не имея никакого желания и дальше лицезреть его вечерний туалет, я прошла сквозь стену, и оказалась в гораздо меньшей по размеру каюте, буквально клетушке, в которой и помещались только два ряда узких коек – одна внизу, другая наверху, как в поезде, откидной столик, и раковина. Так же там была еще ниша за шторкой, предназначенная для багажа, и для того, чтобы господа могли переодеться ко сну, не смущая друг друга наготой, потому что именно за этим занятием я застала там Блохина. Пулей выскочив из ниши, я наткнулась на Андрея, который уже спал, а в соседней каюте полицейский, сопровождавший Маврина, громко сморкался в раковину. С мыслью, что я гораздо ближе, чем мне хотелось бы, познакомилась с бытом своих товарищей по полету, я, наконец, нашла Елену. Она, к счастью, не переодевалась, и охоты сморкаться у нее, тоже, видимо, не было.

– А я уж думала, что ты не придешь, – усмехнулась она, – не переживай, я взяла и тебе комплект теплой одежды, на всякий случай.

– На всякий случай? – испуганно спросила я, – на случай, если мы вдруг упадем что ли?

– Все может быть, но не переживай, в это время года на полюсе около ноля.

– Наверное, мне надо было остаться… – неуверенно протянула я.

– Ты еще можешь прыгнуть. Мы еще не успели отлететь далеко.

Но прыгать я, конечно же, не стала.

– Что ж, раз уж ты здесь, – произнесла Елена, – и спать тебе не надо, то, может, последишь за всеми?

– За кем именно? – уточнила я.

– За Нефедовым, – мрачно и как-то даже мстительно произнесла Елена.

– Он бреется. Да и чего за ним следить? По-моему, он безвредный. То есть, он ужасный и все такое, но смотри – на самом деле он помогает. Он предоставил свой дирижабль, он в итоге согласился вынести пальму…

– Это-то и странно. И еще Блохин. Он тоже вызывает подозрения. Что за дела у него с Нолиным?

– Да, Нефедов про это уже говорил.

– И за Мавриным последи, – упавшим голосом произнесла Елена.

– Ему ты тоже не доверяешь? – удивилась я.

Елена машинально коснулась пальцами губ – видимо ощущения от того поцелуя все еще были с ней.

– Не стоит забывать, – произнесла она несчастным голосом, – что он тот человек, что уговорил Марью обворовать своего дядю.

– Хорошо, – кивнула я. – И за ним я тоже послежу.

32.

В жизни всегда есть место волшебству. Помню, однажды, ранним утром, я села в электричку, была промозглая осень, холодно, слякотно, темно, в вагоне тускло мерцала подслеповатая лампочка и рассаживающиеся пассажиры были мне под стать – недовольные и хмурые. И, не желая и дальше созерцать эту недружелюбную реальность, я тут же уснула.

Поезд шел строго на север. В определенные моменты это отягчающее обстоятельство – там еще холодней, меньше солнца, дожди чаще… но был конец ноября. И уснув в промозглой осени я проснулась в чарующей зиме. Взошло солнце, всюду был снег и вместо серо-бурых тонов я увидела бескрайнее белое поле. Все сияло и сверкало, схваченное первой, легкой изморозью, и даже вагон, как будто, стал шире и выше, а окна его показались мне просто громадными. И я вдруг заметила, как мне тепло.

Роскошный дирижабль Нефедова сравнивать с пригородной электричкой было бы, конечно, некорректно, но одно сходство, все же, было – короткая, белесая северная ночь, полная сумбурных, нервозных событий, внезапно уступила место яркому солнечному утру. Было тихо, лишь легкая вибрация корпуса, подсказывала, что где-то без устали трудится бензиновый мотор. Все – враги, друзья ли, – мирно спали, только Блохин, сменивший у руля Маврина, глядел бессонными глазами в залитую солнцем даль. И было так светло, что я побоялась входить в эту рубку, мне казалось, что при таком ярком солнце и стекла не спасут.

– Есть какие-то новости? – спросил Андрей, проходя сквозь меня, и ставя перед Блохиным чашку с дымящимся кофе. – Я разогрел вам завтрак.

– Вон та маленькая точка, видите? – спросил Блохин, не отрывая взгляда от горизонта, – это Нолин. Ночью мы почти вплотную к нему подошли, но утром он нас заметил и умчался.

– Мы его догоним? – спросил Андрей.

– Я попытаюсь.

– Вам пора уже спать, позавтракайте, и ложитесь.

Ответить Блохин не успел, потому что в рубку вошел Маврин. В отличии от безупречно выглядевшего Андрея, он, явно, не слишком много внимания уделил своему внешнему виду. Волосы его торчали в разные стороны, одет он был в какой-то вытянутый свитер.

– Моя очередь, – буркнул он, становясь перед Блохиным, – идите спать.

– На самом деле сейчас черед графа Нефедова нести вахту, – недовольно произнес Блохин.