Читаем Не искажая Слова Божия… полностью

Другой пример — слово , keration, которое в греческом тексте НЗ обозначало, скорее всего, какой — то конкретный вид стручков определенного дерева. В Лк 15:16 это слово переведено просто как "рожки" ("рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи").

Иногда слово или выражение с обобщающим значением лучше всего передает термин, указывающий на конкретную профессию или роль человека. В Мф 4:18 Симон и Андрей названы "рыболовами" На языке халанг (Вьетнам) было использовано выражение "они возделывали свое поле рыбой", т. е. зарабатывали свой хлеб рыболовством. Но можно было поступить иначе, заметив, что в этом стихе уже упомянуто, что братья "закидывали сети в море", поэтому контекст позволяет использовать более общее указание: "Так они возделывали свое поле" Аналогично, в греческом языке есть слово, означающее "сеятель", но в Лк 13:3 ("вышел сеятель сеять") его можно опустить, сказав просто "человек" или "некто", так как последующий глагол вполне определяет вид деятельности. Именно так этот стих был переведен на языки отоми и уицтеко цоциль (Мексика).


Слова, обозначающие одновременно родовые и видовые понятия

Довольно часто один из родовых представителей объектов служит также для обозначения всего класса, т. е. несет двойную функцию. В подобных случаях для верной передачи смысла в переводе необходимо обеспечить достаточный контекст (возможно, прибегнув к иллюстрациям).

Например, язык чамулас (Мексика) имеет конкретные названия для разных видов овощей — капусты, моркови, свеклы и т. д., но при этом слово "капуста" служит также для обозначения всех подобных растений как класса. Оно и было использовано для передачи слова "злак" в Мк 4:32, где говорится о горчичном зерне, которое, "когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков" Слово "злак" здесь имеет явно выраженный обобщающий смысл, но сочетание его с определителем "все" предотвращает двусмысленность и явно указывает на родовое значение употребленного слова.

В некоторых языках Вьетнама выражение "есть рис" означает вообще любую трапезу вне зависимости от того, включает она рис или нет, хотя в других контекстах "рис" означает конкретный вид зерна. Но когда носителям языка показывают изображения, скажем, пшеничных полей, они чаще всего также называют это растение "рисом" Поэтому слово "рис" можно употреблять почти везде, где в Св. Писании упоминаются какие — либо зерновые культуры, но при этом желательно использовать иллюстрации для пояснения, какой именно вид "риса" имеется в виду.

В языке муйув (Новая Гвинея) слово "каноэ" может обозначать не только лодку или судно любого размера, но и любой наземный и даже воздушный вид транспорта. Обобщающее значение слова в данном случае стало основным. В некоторых языках Новой Гвинее слово "свинья" употребляется не только в узком значении, но и для обозначения всех больших четвероногих животных. Если из контекста ясно, что речь идет не о свинье, то двусмысленности не возникает; но если контекст не содержит достаточно четких указаний, читатель скорее всего воспримет это слово в его узком значении, которое в данном случае остается основным. В таких обстоятельствах иллюстрации также могут послужить хорошим средством избежать неясности или двусмысленности.

Впрочем, в некоторых случаях смысл текста не будет существенно искажен, если при первом чтении читатель воспримет родовое понятие в видовом значении или наоборот. Так, в одном из эквадорских языков одно и то же слово означает и "рыбу вообще", и один из видов рыбы. Однако для большинства мест в НЗ, где упоминается "рыба", не особенно важно, каким словом будет передано это понятие — обобщающим родовым или узким видовым, так что можно обойтись без дополнительного поясняющего контекста. В то же время в языках Новой Гвинеи, упомянутых в предыдущем примере, часто необходимо явно указать, что в данном случае речь идет не о свинье, так как подобная интерпретация может быть несовместима с определенными иудейскими традициями.


Лексические соответствия для идиоматических выражений

Несомненно, переводчик должен использовать идиомы и фразеологизмы целевого языка там, где это уместно, чтобы сделать свой перевод более живым и естественным. Обычно это не вызывает затруднений; однако не столь прост перевод тех мест, где идиомы употреблены в оригинале. Прежде всего надлежит выяснить, каково значение данной идиомы в языке оригинала, после чего встает непростая проблема точной передачи этого значения в переводе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Искусство жить и умирать
Искусство жить и умирать

Искусством жить овладел лишь тот, кто избавился от страха смерти. Такова позиция Ошо, и, согласитесь, зерно истины здесь есть: ведь вы не можете наслаждаться жизнью во всей ее полноте, если с опаской смотрите в будущее и боитесь того, что может принести завтрашний день.В этой книге знаменитый мистик рассказывает о таинствах жизни и помогает избавиться от страха смерти – ведь именно это мешает вам раскрыться навстречу жизни. Ошо убежден, что каждую ночь человек умирает «небольшой смертью». Во сне он забывает о мире, об отношениях, о людях – он исчезает из жизни полностью. Но даже эта «крошечная смерть» оживляет: она помогает отдохнуть от происходящего в мире и дает сил и энергии утром, чтобы снова пульсировать жизнью. Такова и настоящая смерть. Так стоит ли ее бояться?Приступайте к чтению – и будьте уверены, что после того, как вы закроете последнюю страницу, ваша жизнь уже не будет прежней!Книга также выходила под названием «Неведомое путешествие: за пределы последнего табу».

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) , Бхагван Шри Раджниш

Эзотерика, эзотерическая литература / Религия / Эзотерика
Ислам и Запад
Ислам и Запад

Книга Ислам и Запад известного британского ученого-востоковеда Б. Луиса, который удостоился в кругу коллег почетного титула «дуайена ближневосточных исследований», представляет собой собрание 11 научных очерков, посвященных отношениям между двумя цивилизациями: мусульманской и определяемой в зависимости от эпохи как христианская, европейская или западная. Очерки сгруппированы по трем основным темам. Первая посвящена историческому и современному взаимодействию между Европой и ее южными и восточными соседями, в частности такой актуальной сегодня проблеме, как появление в странах Запада обширных мусульманских меньшинств. Вторая тема — сложный и противоречивый процесс постижения друг друга, никогда не прекращавшийся между двумя культурами. Здесь ставится важный вопрос о задачах, границах и правилах постижения «чужой» истории. Третья тема заключает в себе четыре проблемы: исламское религиозное возрождение; место шиизма в истории ислама, который особенно привлек к себе внимание после революции в Иране; восприятие и развитие мусульманскими народами западной идеи патриотизма; возможности сосуществования и диалога религий.Книга заинтересует не только исследователей-востоковедов, но также преподавателей и студентов гуманитарных дисциплин и всех, кто интересуется проблематикой взаимодействия ближневосточной и западной цивилизаций.

Бернард Луис , Бернард Льюис

Публицистика / Ислам / Религия / Эзотерика / Документальное