(Не) измена (СИ)

Наверное, это действительно походило на удар, потому что Никита резко отшатнулся назад. Взметнул вверх руку с напряжёнными пальцами и после сжал их в кулак. Вид у него был такой, что он или меня проклянёт, или просто прибьёт кого-то. После своих слов кожей ощутила, как меняется атмосфера в номере.

Стояла, смотрела на него и рассыпалась. Потому что мы, видимо, никогда не перестанем делать друг другу больно. Так и будем срываться от малейшего триггера.

Никита больше не произнёс ни слова. Просто молча вылетел из номера, хлопнув дверью. Так сильно, что она даже не сцепилась замком и отскочила обратно, оставляя зазор. Но у меня не осталось сил даже на то, чтоб прикрыть. Полное моральное опустошение и физическая слабость.

Просто сползла по стене. Плюхнулась на пол и, прижав колени к груди, разрыдалась. Ну почему всё так? Так сложно и так нестерпимо больно.

Глава 22

Никита

— Сука! Сука-сука! — прохрипел вслух, не сумев совладать с эмоциями.

Вылетел из номера с такой скоростью, что сам не понял, как оказался в коридоре гостиницы.

Покинул Варину территорию, боясь не сдержаться. Меня ломало. Как в агонии крутило. Я не знал, куда себя деть и куда запихнуть всё то, что испытываю. И я не хотел, чтоб таким меня видела Варя. Сам себя испугался, чего говорить о ней. Хотелось крушить всё вокруг себя. Разнести к хренам в щепки.

Пиздец. Только что я парил в облаках. Мгновение, и прибило к земле, со всего маху. Да так, что прямо мордой в свои ошибки припечатало. Размазало услышанным.

Хотя сам виноват. Нужно было если не молчать, то хотя бы не переть буром. Но как увидел его звонок Варе, так и переклеило. Вспыхнул. Пеленой всё застелило. Я же знал, что они общаются. Но наша близость с Варей сначала всё это откинула куда-то, а потом стало ощущаться ещё острее. Болезненнее.

Дошёл до лифта. Но так и не нажал на кнопку. Стоял, пялился в стену и кипел. Блядь. Он и она? Были вместе? Он видел её такой же отзывчивой и чувственной, какой видел её я? Ласкал её, целовал? Сука! Просто даже прикасался! И, как оказалось, не только.

Всадил в стену кулаком. Ещё раз, ещё. Ни хера не отпускает. Только сильнее скручивает. Да как так-то? Как жить-то теперь дальше? Уйти нахрен и не мешать? Да ну на хуй. Не смогу я уйти. А как принять то, что считай сам, её к другому мужику впихнул? Своими поступками оттолкнул от себя и дал связаться с другим. Она же моя. Вся моя. Мы же вместе столько лет. Как всё перечеркнуть? Как вытравить из себя жгучую боль!

Что делать теперь? Как смириться? Какие варианты есть? Уйти и не возвращаться? А смогу ли? Блядь, одни вопросы. Хоть на один бы ответ найти. Хоть за что-то зацепиться.

Уйти, всегда проще. Но ведь обратно тянет. Не получается у нас раздельно. У меня не получается точно. Попытаться пережить всю эту херню? Иначе никак.

Я не виню Варю. Я виню себя. Себя, и только. Всё это как снежный ком, обросло ошибками, болью, переживаниями, ошибками. И отправная точка всему — мой косяк. От этого ещё сложнее переварить услышанное от Вари.

Метался по коридору, как ошпаренный. Трясло всего. В мыслях полный сумбур и несуразица. На душе раздрай. Растёр руками лицо и после, уставился на влажные ладони. Пиздец меня ломает.

Люблю её, что без неё проще сдохнуть. Да ну на хрен! Запихаю все мысли и лишние мешающие чувства поглубже. Справлюсь как-нибудь. Приму. Приму же? Мне или с ней, или никуда.

Если это моё наказание, я приму его. Вывезу. Варя же вывозит. Меня к себе подпустила после всего. Смогла как-то перебороть. Смогла хотя бы попытаться. И я, блядь, должен!

Сорвался с места. Ни хрена не сдамся. Тресну, но не сломаюсь. Перетерплю, запечатаю. К чёрту всё. Без неё всё бессмысленно. Без неё дно.

Ввалился обратно в её номер, чуть не снеся дверь с петель. Варя сидела на полу, обхватив себя руками. Сотрясалась мелкой дрожью, никак не реагируя на то, что больше не одна.

Подлетел к ней, подхватил под руки и потянул вверх. Приподнял её голову, обхватив подбородок, заставляя смотреть в лицо. И она смотрела. Глаза краснющие. Губы искусаны, дрожат. По щекам пролегли дорожки из слёз.

— Моя, слышишь? Только моя. — свой голос не узнавал. Хрипел и словно эхом сам себя слышал.

— Никит… — еле слышно. А меня как стрелой от её голоса. Насквозь. Наживую.

— Ничего не говори. Забудь всё нахрен. И я забуду. Всё сделаю, и ты не вспомнишь. Нужна мне. Пиздец, как ты нужна мне. — и хер поймёшь, кого трясёт сильнее. У самого тремор по всему телу. Сука! Перед глазами плывёт, картинка размывается.

— Поцелуй меня. Пожалуйста, Никит. — приглушённо и всхлипывая. С надрывом. Что жилы тянет. Цепляется за меня, комкая ткань рубашки.

Она ещё и просит. Маленькая моя. Да я бы душу дьяволу продал, чтоб разрешила. Тряхнув головой, накинулся на Варю. Как голодный. Будто и не брал её совсем недавно. Целую её. Губы солёные, припухшие. А у самого сердце в груди хреначит на разрыв. Моя она. Вся моя. Другого нам не надо.

Вцепилась в меня маленькими пальчиками, прижимает к себе, плачет и целует. А я дурею. Просто с ума схожу. Моя. Моя и ничья больше. И пусть хоть небо рухнет.