Не измени себе

Кто-то вошел, что-то спросил. Николай Афанасьевич ничего не понял, замахал на вошедшего руками. Посети­тель, удивленный, вышел. Профессор выглянул в приемную.

—   Нина Георгиевна! Меня ни для кого нет.

—   Хорошо, Николай Афанасьевич. Вас нет.

Но, через час заглянул ректор.

—   Вас нет, а вы здесь?

—   И так, и не так, Георгий Иваныч. Хотите сенсацию? Студент-выпускник Дроздов вместо дипломной работы на­писал диссертацию!

У ректора удивленно вытянулось лицо,

—  В самом деле?

—  Ничуть не сомневаюсь. Поеду дома дочитаю. Думаю, придется еще поработать.

Назавтра профессор Резников был в Министерстве выс­шего образования. По телефону он договорился о приеме у заместителя министра Зеленкова. Хорошо всем знакомого здесь профессора тотчас пропустили в кабинет. Николай Афанасьевич и Зеленкову сказал те же слова, что и недав­но ректору.

—  Борис Дроздов?! Второй раз уже слышу это имя. Экстернат в техническом вузе для него добивались, кажется. Да, точно, Вальцов. Не слишком ли много для него ис­ключений?

—  Талантливому человеку надо помочь.

—  Верю вам. Что я могу сделать в данной ситуации?

Николай Афанасьевич высказал свои соображения: нуж­на авторитетная комиссия ученых, чтобы узаконить уни­кальный труд.

…Так появилась «высокая комиссия». Резников и Прота­сов доложили ей, как родилась диссертация Дроздова. А по­том появилось дополнение о полемике Дроздова с доктором наук Протасовым.

Изучение дополнительного материала и разного рода согласований заняло больше месяца. Дело было не совсем обычное. А тут вдруг Дроздова пригласили в Министерство высшего образования и направили в Высшую аттестацион­ную комиссию. Принял Бориса седовласый человек лет шестидесяти.

—  Садитесь, товарищ Дроздов.

Борис сел. С любопытством посмотрел на работника ВАКа. Тот вытащил какую-то бумагу, написанную от руки. Два листа, вырванные из школьной тетради, были сплошь подчеркнуты красным карандашом.

—  Вы уж извините… Вам, Борис Андреевич, придется ответить на несколько неприятных вопросов.

—  Пожалуйста. Готов.

—  Скажите… Кто вам помогал в создании вашей дис­сертации?

Странный был вопрос.

—  Если откровенно… Не будь Василия Василича Про­тасова, я, наверное, ни за что не взялся бы за эту работу.

—  Значит, это правда, что он помогал вам?

— Конечно, правда. Только не помогал, а помог кон­кретно.

— А если еще точнее? Чем именно? Перечислите по рунктам, в чем его конкретный вклад.

— По пунктам не могу, потому что пункт один. Это Василий Василич подсказал мне тему дипломной работы.

— Вы хотите сказать, диссертационной работы?

— Почему диссертационной. Я тогда не думал ни о какой диссертации. Получил разрешение сдавать экстерном, сдал все зачеты и экзамены. А когда подошло время, Про­тасов подсказал тему для диплома, и я написал.

— И это все?

— А разве подсказать по-настоящему актуальную те­му — мало?

— Понимаю вас. Разумеется, немало. Но речь идет о том, что кто-то ведь с вами делился своим накопленным.

—   Это вы правильно заметили. Только не один профес­сор Протасов, а еще несколько немецких коммунистов. Но я их всех упомянул в работе.

— Простите, вы, конечно, хорошо знакомы с Аллой Ва­сильевной Протопоповой.

— Конечно.

—   А какую она оказала помощь в создании диссер­тации?

—   Абсолютно никакой. Доцент Протопопова даже не знала, о чем я пишу, как и вообще кто-либо на факультете.

— Это действительно так?

—   Если это необходимо, могу дать партийное слово.

— Нет-нет, этого вполне достаточно. И последний во­прос… Уж извините. Кем вам доводится товарищ Вальцова? Борис добродушно улыбнулся.

— Тещей. Но я бы еще назвал ее добрым своим другом. — По каким соображениям?

— Личным… Во всяком случае, к моей работе теща отношения не имеет.

— Так ли это?

— Разумеется. Впрочем, вру. Она помогла мне быстро перепечатать работу, потом переплести ее.

Собеседник мягко рассмеялся.

— Дорогой мой Дроздов. У меня к вам просьба. Не могли бы вы на днях забросить мне по пути черновик ва­шей диссертации?

— Хорошо. Пожалуйста. Только я не пойму, зачем это министерству? Там все исчеркано-перечеркано.

Опять последовал вздох.

—  Формальность. Нужна экспертиза. Но вы не беспо­койтесь. Рукопись непременно возвратим.

—  Могу подарить.

—  Э-э, батенька. Подождите разбрасываться.

На этом они расстались. Тепло и даже, как показалось Дроздову, дружелюбно.

…И покатились дни с той поры. Они бежали быстро, складывались в недели, в месяцы. А министерство молча­ло. За это время Борис успел сдать все зачеты и экзамены технического вуза (к счастью, их оказалось не так уж мно­го) и подготовить положенную по объему дипломную ра­боту, вернее сказать, то был дипломный проект. Дроздов использовал их совместную с Григорием Зоновым работу по превращению станка-полуавтомата, где не последнюю роль сыграл новый зоновский узел, в автомат. «Авторские свидетельства» тогда получили не только Зонов, Дроздов и Астахов, но еще пятеро конструкторов. Дипломный проект Дроздова был принят, и ему вручили диплом об окончании технического вуза.

На другой же день после защиты профессор Резников пригласил Бориса к себе и предложил место в очной аспи­рантуре.