Не хочу быть Золушкой!

Зеленой Палочки в изоляторе уже не было. Зато пришел Фик-Фас. Он заполнял какие-то карточки, сидя за столом, и даже не поднял головы, когда я появилась в дверях. Медсестра сидела на кушетке и разговаривала по телефону.

– Что тебе? Иди в палату! – сказала она мне, не отрывая уха от телефона.

Я хотела ответить, что мне надо в туалет, но медсестра, увидев, что я не тороплюсь уходить, встала с кушетки и прошла в процедурный кабинет, на ходу продолжая разговаривать с кем-то: «И вот представь, я ему говорю, что отбивные готовлю лучше, чем его мама, а он…» Дверь в процедурный кабинет закрылась. Настенные часы в виде головы доктора Айболита показывали половину второго.

Постояв с полминуты и удостоверившись, что Фик-Фас не обращает на меня никакого внимания, я открыла входную дверь и прошмыгнула на лестницу.

Ступени вели на второй этаж, к спальням старшеклассников, и вниз – в подвал. Все прекрасно знали, что вход в подвал с этой стороны был закрыт. Но теперь!.. После того, как Тая жестами показала мне, что пришла оттуда!..

«Я только загляну…», – подумала я, спустилась по лестнице и слегка толкнула выкрашенную зеленой краской, под цвет стен, дверь. Тяжелая дверь со скрипом приоткрылась, и я оказалась в длинном коридоре, ничем не отличающемся от других спальных этажей. Только расстояние между комнатами было гораздо больше обычного, раза в два, или даже в три.

Горело дежурное электричество, окон в подвале не было. На удивление здесь стоял приятный цветочный аромат.

На дверях комнат, как и по всей школе, висели фотографии. Среди фотографий детей я не встретила ни одного знакомого лица. Снимки напоминали рекламные проспекты. Зато в центре каждой фотографии красовалось лицо Зеленой Палочки.

Я удивилась – ведь фото Жабыни до сих пор никто не осмелился снять с верхних этажей, а здесь со всех дверей смотрела Зеленая Палочка!

Пройдя до конца коридора, я насчитала с одной стороны шесть, а с другой семь дверей. На обычных этажах располагалось по восемнадцать комнат с каждой стороны.

Неожиданно сзади раздался до боли знакомый голос:

– Ты что тут делаешь?

Я медленно обернулась и увидела Зеленую Палочку с указкой в руках. У каждой двери теперь стояли, как часовые, мужчины в строгих серых костюмах. Они появились совершенно бесшумно.

– Взять ее! – скомандовала Зеленая Палочка. Ее голос звучал непривычно громко.

Я дернула за ручку ближайшую ко мне дверь, около которой почему-то не было охранника. Но оттуда, навстречу мне, двинулся такой же незнакомец в сером. Тогда я спряталась за эту дверь со стороны коридора и прижалась к стене. Остальные охранники, думая, что я вошла в комнату, побежали сюда, устроив в дверях столпотворение. Воспользовавшись «пробкой», я просочилась за их спинами и бросилась наутек.

Сердце мое бешено колотилось. Правая рука, тяжелая и несгибаемая из-за гипса, болталась, как привязанная к шее гиря.

– Держите ее! – раздался голос Зеленой Палочки, когда я пробежала половину коридора.

Мне показалось, что незнакомцы уже протягивают руки, чтобы схватить меня. Я слышала их топот и шумное дыхание за своей спиной.

«Догонят!» – с ужасом подумала я.

Но вдруг бежать стало легче. На секунду мне показалось, что ноги практически не касаются пола. Я выскочила за дверь и захлопнула ее. На удивление, погоня прекратилась.

Поднявшись к изолятору, я хотела войти, но тут мне в голову пришла другая мысль. И я, как была, в красном байковом халате, в тапочках, с рукой наперевес, вышла в общий коридор.

Часы над стойкой вахтера показывали без четверти два. Это означало, что через пятнадцать минут начнется занятие для актерски одаренных. Обычно Шекспир назначал репетиции в пять. Но в начале года, пока не было самоподготовки, еще и в два.

К залу стали подтягиваться театралы. Все обращали внимание на мою руку.

Вообще-то Шекспир – это наш режиссер Иван Юрьевич Шапиро. Но сами понимаете…

– Почему ты, Ангелина, не переодеваешься? – спросил он.

– Так у меня же рука!..

Неужели он не заметил мою подвязанную к шее руку?

– И что – рука?! Актер имеет право не прийти на репетицию только в одном случае…

Все знали, что Шекспир скажет дальше – «…если он умер!». До этого было еще далеко, и рука практически не болела. Но сегодня мне непременно нужно было узнать, что за тайну хранит подземный коридор. Я понимала, что «Дело Серых» не терпит отлагательства.

– О, Мисюра, привет! – подошли Батяня с Тубой. Туба обняла меня, а Батяня постучала указательным пальцем по гипсу. Что ты там спрятала? Бриллианты?

Увидев, что все ребята пошли в зал, Батяня прошептала:

– У соцпедов пропали дела двенадцати воспитанников. Зеленая Палочка всю школу поставила на уши, – веснушки запрыгали на носу и щеках Батяни, выражая чрезмерное волнение. Искали по тумбочкам. Уполномоченный даже под матрасы залезал!

– Нашли? – спросила я.

– Нашли! – ответила Туба. Догадайся где!

– В подвале?! – я обрадовалась, что теперь не одна знаю страшную тайну.

– В конференц-зале! – Батяня слегка постучала пальцем по моей голове, как только что стучала по гипсу.