Не хочу жениться!

— В смысле? — удивился Дерек. — Васька, ты чего? Ты головой стукнулась? — И потянулся к Васе. Рука его была теплой, Вася чувствовала и очень хотела этого тепла. Вот только…

— Я тебя не знаю. — Она отпрыгнула — но не в снег, а на другую ногу.

— Васька, ты обиделась, что ли? Ну посмотри: это же я! Дерек, помнишь? Ну?

Вася снова отпрыгнула — поближе к сапогам княжича.

— Дерек — совсем не такой. У него волосы длинные, черные, скулы высокие, глаза темно-карие, лицо тонкое, бледное… А ты кто?

Парень замер. Схватился за волосы. Ощупал лицо.

— Не-не-не! Я сплю! Я просто сплю… Васька, как я выгляжу?

Вася снова прыгнула и попыталась закутаться в полах его мантии. От холода напали жуткие сонливость и слабость.

— Ты — рыжий, конопатый, у тебя глаза бледно-зеленые, лицо простое, а голос… Вообще не такой, как обычно.

Дерек выпрямился, и солнце в зените позолотило его короткие, колечками, кудри.

— Вот блин!

— Так ты кто?

— Да я это, я, — вздохнул Дерек. — Честно… Может, мне при переносе внешность изменили?

— Врешь.

— Почему это? — Дерек все еще ощупывал лицо.

— Потому что мне не изменили. Я-то еще не человек.

— Так ты ж заколдована!

— Все равно врешь.

— Слушай, Вась…

— Говори правду. — Вася подпрыгнула. — Говори! Почему за тобой охотятся? Почему тебя сейчас всего лишь куда-то перенесли, а не убили? Почему ты выглядишь иначе? Говори!

— Да откуда мне знать!

Вася прыгнула ему на плечо.

— Ты знаешь! И ты мне все расскажешь! Хватит! Я и так долго ждала и ничего не спрашивала. Говори!

Дерек хмуро посмотрел на нее.

— А мне это зачем, интересно?

— А то тебе помощь не нужна? — в тон ему отозвалась Вася.

И Дерек сник.

— Вечно ты, Васька…

— Говори!

— Хорошо…

* * *

В избушке болотной ведьмы вопреки ожиданиям было уютно. Дощатый пол укрывал пушистый заморский ковер — вещь дорогая и, может, даже уникальная. Эрик подумал, что за него мать бы душу продала, а ковер бы потом постелила на видном месте и запретила по нему ходить. Здесь же он лежал на голых досках у кровати, обычной, даже без балдахина, но застеленной медвежьей шкурой. Еще один похожий ковер висел на стене, а напротив красовалось громадное зеркало в золоченой раме. В другом конце комнаты горел очаг, над ним что-то закипало, ароматное и сладкое даже на запах. Стол рядом был покрыт чистой вязаной скатертью, от которой тянуло магией, как от артефакта. А в шкафу слева красовались баночки, бутылочки, кувшинчики и пузырьки — медные, серебряные, стеклянные, даже деревянные. Ступки, аккуратно отсортированные, стояли тут же, как и подставка с ножами, ложки, горелка и аквариум с золотой рыбкой.

А еще здесь было очень чисто, удивительно для болота. Ни пятнышка, ни пылинки — все словно сияло и так уютно пахло травами!

Эрик сразу же устыдился своего вида. Да и запаха тоже, чего уж там.

— Ты проходи, проходи. — Ядвига проковыляла мимо него к столу. На ней были кожаные, подбитые мехом заморские туфли, как машинально отметил Эрик. Концы у носков загибались, а крашеную кожу украшала вышивка золотой нитью. Тоже дорогая вещь. — Да не стесняйся, добрый молодец, на пороге-то не стой. И дверь закрой — дует.

Эрик закрыл. Потом снял сапоги. И аккуратно, чтобы не коснуться дорогого ковра, прошел к столу.

— Тебе чего сначала — баньку али завтрак? — поинтересовалась Ядвига, окидывая зятя внимательным взглядом.

Эрик все еще ошеломленно осматривался.

— Я пирожков испекла… С клюковкой, вкусные. — Ядвига нахмурилась. — Эй, зятек? Ты язык проглотил?

— У вас… очень чисто, — зачем-то пробормотал Эрик, который в болотной грязи был разве что не по уши.

Ведьма рассмеялась.

— Это да. Муженек мой тоже поначалу так удивлялся, так удивлялся! А потом привык, зараза, замечать перестал. Ну ничего — как я ушла, так он сразу заметил, неряха… Теперь, я слышала, мужа Ваське подыскивал, чтобы тот убирался. Упыри-то ничего в чистоте не понимают!

— Ага… — отозвался Эрик, изучая свое отражение в зеркале. В этой чистой комнате он смотрелся примерно как плевок на белой, накрахмаленной салфетке.

— Ты сам-то чистоту наводить умеешь? А то Васька этим в отца — тоже любит, но не умеет. Так что вся надежда на тебя.

— Да…

Ядвига вздохнула.

— Ладно. Значит, банька.

И направилась было к незаметной дверце за очагом. Но Эрик, опомнившись, позвал:

— Погодите! Некогда мне. — Он вздохнул. — У меня только неделя.

— А! Так неделя — это ж прорва времени, — усмехнулась Ядвига. — Что, мерзавец старый тебе испытание устроил?

— Вроде того, — Эрик замялся. — Я хотел спросить совета…

— Спрашивай, — отозвалась Ядвига. И, отвернувшись, принялась выкладывать на блюдо исходящие паром пирожки. — Я все его подземелья знаю. И ключ от упырей, и как конюшни его убрать за пару минут… Ха, легко! Я эти конюшни!.. — Она мечтательно улыбнулась.

Эрик вдохнул, снова набираясь смелости. С упырями он бы и сам справился, как и с конюшнями. Тоже мне, задача!

— Что мог иметь в виду ваш муж, когда сказал мне… э-э-э… пойти туда, не знаю куда, и принести ему то, не знаю что.

Ядвига замерла. Потом медленно обернулась.

— Крепко ты, знать, Кощеева достал, парень! За что он тебя так… послал?