Не ходите дети...

Нельзя сказать, кто никто не пробовал прийти ему на выручку. Но всякий раз, когда какой-нибудь смельчак вылезал из строя хотя бы на пару шагов, в его сторону тут же летело не меньше десятка ассегаев. В основном не долетали, но не понять предупреждение было трудно. Кумало в ответ тоже метали свои копья, но вверх по склону они летели ещё хуже, чем оружие врагов.

Всё это немного походило на замедленную съёмку, вот только ассегаи почему-то летали с обычной скоростью и силой. Один из них со свистом прошёл в сантиметрах над головой у Шахова, и Андрей понял, что армии сблизились на дистанцию прицельного броска. Он поневоле втянул голову в плечи и поднял щит выше.

До врага осталось шагов пятьдесят. А Бонгопа с раненым, сначала находившийся ровно посередине, за это время успел отползти всего лишь на три метра. Нет, самому ему не выбраться. Нужно как-то помочь, а Какака лишь сдерживает бойцов, не даёт им разорвать строй. Боится? Или понимает, что всё бесполезно?

Копья всё чаще и чаще стучат по натянутым на щиты буйволовым шкурам. Пока не пробивают. Но даже Шахову понятно, что оружие врага под горку летит сильнее и дальше. Если они подойдут ещё на несколько шагов, станет совсем трудно. Уже становится. Вот вскрикнул и схватился за плечо высокий молодой кумало из первой шеренги. Вот медленно осел на траву мужчина в годах из второй. Вот у того парня, что стоял перед Андреем, закончились снаряды для метания, и он опустил глаза вниз в поисках лежащего на земле вражеского ассегая. Щит, вероятно, тоже чуть опустил и тут же получил прямое попадание в ключицу. Шахов придержал падающее тело, аккуратно уложил его себе под ноги и занял освободившееся место в первой шеренге. И тут же едва успел прикрыться от нового броска.

Щит в руке жалобно загудел. Ах, вы так! У Шахова копьё потяжелее ваших будет. Попадёт, мало не покажется. Андрей размахнулся и со всей мастероспортовской силы запустил ассегай во врага. Нет, не пробил, но сибайя всё равно сделал пару шагов назад, удерживая равновесие. То-то же!

И тут Андрей почувствовал пустоту за спиной. Осторожно скосил глаза влево, потом вправо. Так и есть. Ребята начинают пятиться. Или Какака что-то приказал, а он не расслышал? В общем-то, разумный приказ. Защищая двоих, (а может, и не двоих – раненый давно перестал дёргаться), уже потеряли в несколько раз больше. Позиция уж слишком невыгодная. В равных условиях совсем другой бой пойдёт.

Но как же Бонгопа? Разве можно оставлять его здесь? Разве может Андрей его оставить? А кто, спрашивается, тащил раненого Шахова в крааль Бабузе? Можно сказать, жизнь спас. И чем Андрей ему отплатил? Стоял в двадцати шагах и даже не попытался прийти на помощь? Да как он после этого в глаза кузнецу посмотрит? Как посмеет о чём-то просить?

Вот! И нечего было юлить – вот в чём дело! Только Бонгопа знает правду про Гарика, про то, как он стал вождём. Без Бонгопы и его отца Шахов не сможет разгадать эту загадку. Не сможет вытащить студента из тех неприятностей, куда он наверняка вляпается, если уже не сидит в них по уши. Нет, надо что-то делать. Хочешь или не хочешь, глупо или не глупо, а надо!

Однако кумало продолжали отступать, и Андрей тоже, против своей воли, сделал несколько шажков назад. Трудно стоять, как статуя свободы, когда на тебя нацелены десятки вражеских копий, и ты уже видел их страшную работу. Ещё шаг, и Бонгопа окажется ближе к сибийя, чем к своим.

Парень тоже почувствовал, что скоро окажется совсем один против множества врагов. Он чуть приподнялся и попытался резко дёрнуть раненого к себе. Но за ним внимательно следили, и тут же три или четыре ассегая вонзились в совсем уже готовый лопнуть щит, а один, самый настырный, глубоко распорол плечо Бонгопы. Теперь сын кузнеца при всём желании не сможет сдвинуть с места неподвижное тело товарища. Что ж он, дурак, не уходит?

– Да ёкарный баба-а-ай!

Какой-то предохранитель щёлкнул в голове у Шахова. Он по-прежнему чувствовал угрожающую ему опасность, но его такие пустяки больше не волновали. Он бежал на выручку другу.

Бросать ассегай в наступающую шеренгу сибийя Андрей не стал. Ну, попадёт в одного – и что это изменит? Да он и не надеялся ничего изменить, вообще ни на что не надеялся, просто бежал и орал во всё горло. Но при этом не слышал ни одного постороннего звука, только удары собственного сердца. Билось оно на удивление неторопливо и спокойно. И сам он бежал как-то медленно, потому что строй врагов всё никак не хотел приближаться. А сибийя почему-то не отреагировали на его рывок, стояли и тупо хлопали глазами. Очень медленно хлопали.