Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ

– Пускай забирают! Ну что ты ерепенишься? Ведь не на всю же жизнь! – подключился Михей, державшийся перед родителями образцовым мужем и любящим отцом, без своих обычных закидонов. – А в конце июля сами туда приедем, отдохнём месячишко и Туську заберём!

Девушка и сама прекрасно понимала, что ребёнку как никогда нужен сухой тёплый воздух и смена климата, но внутри всё противилось и сопротивлялось. Наконец, под напором родственников, пусть и неохотно, но таки капитулировала и дала своё согласие. Собрав детские вещички, со слезами на глазах расцеловала свою куколку и, проводив до вокзала, посадила в поезд, передав на попечение родителей мужа. Это была их первая и единственная столь длительная разлука.

С Михеем отношения оставались по-прежнему сложными. Мягко говоря – безрадостными. Для неё самой. Того же, по всей видимости, всё устраивало. Ну скажите на милость, какому мужику не понравится вольная жизнь при живой-то жене, с пьянками да гулянками? Но делал это весьма осмотрительно, под различными предлогами, скрываясь, впрочем, лишь от тёщи. А вот у самой Василисы произошёл внутренний надлом, и из уверенной, смелой девчонки она в один миг превратилась в забитое существо без права голоса. Каким образом настолько стремительно произошли изменения, оставалось загадкой – боялась мужа до жути, тайно ненавидела и… презирала. В отношения молодых мать не вмешивалась, более того, женщина, похоже, даже не догадывалась, каким издевательствам и унижениям подвергается родная дочь. С тёщей-то хитроватый затёк казался услужливым и милым, а вот на жене втихаря отрывался по полной. Ночные сцены изощрённого насилия продолжались, но и этого изуверу казалось недостаточным, при каждом удобном случае тот пытался сломить волю и дух «его женщины», как будто припоминая непокорность Васьки в момент их первого знакомства, получая непомерное удовольствие от унижений девушки и торжествующе наблюдая за её страданиями.

– Ты моя жена и подчиняться должна каждому слову! Понятно тебе, да?! – приближаясь, больно ухватив пальцами, задирал той подбородок кверху. – В глаза, я сказал, смотреть, сучка!

– Ну за что ты со мной так? – жалобно морщилась Василиса.

– Чтобы, блядь, помнила своё место! – с пеной в уголках рта надрывался криком супруг. – А то вас, русских бл@дей, распустили мужики вконец!

Глядя на перекошенное от злости лицо, Васька не могла понять, чего ей хотелось больше всего в тот момент – скрыться ли, убежав на край света, или же залепить ироду по морде. «Мразь! Ненавижу!» – внутри всё вопило и клокотало яростью, но вслух высказаться не смела, пряча мокрые от слёз глаза, в которых отражались все её чувства. Догадайся о них Михей – точно не поздоровится! «Ну на самом деле, за что он со мной так?» – сжималась, ожидая очередной каверзы. Подобные сцены возникали регулярно, причём на пустом месте, и от понимания этого становилось вдвойне обидно. У неё давно вошло в привычку передвигаться по улице, низко опустив голову и смотря себе под ноги, опасаясь недовольства мужа и, как следствие, незамедлительной расправы. Тычки, щипки и пощёчины получала только за то, что супругу казался слишком заинтересованным взгляд жены, брошенный вскользь, чисто машинально, на проходящего мимо мужчину. Та же участь ожидала её, если вдруг незнакомец ненароком посмотрит на «его женщину» – поникший вид симпатичной девушки невольно притягивал сторонние взгляды, в таком случае доставалось и нахалу, шумного разбирательства было не избежать! Поэтому, дабы не подвергать опасности себя и людей, Васька всё время смотрела вниз, на дорогу. Справедливости ради стоит добавить, что муженёк просто не успел нарваться на достойного мужика, который навалял бы ему по самое «не хочу»!

Как правило, чрезвычайно довольный собой Михей вышагивал рядом с красивой молоденькой супругой этаким гоголем и не иначе как держа девушку крепкими пальцами за шею, словно щенка шелудивого:

– Ты опять пялишься на мужиков? – грозно шипел в самое ухо, исподтишка и очень болезненно щипая Василису за что придётся.

При этом гадёныш нежно улыбался в расстроенное лицо спутницы, светясь не вызывающей и доли сомнения, любовью. Прохожие принимали ребят за влюблённую парочку, а у Васьки от боли и жгучей обиды слезами наполнялись глаза. «Какие мужики?» – недоумевала она. – «Глюки у него что-ли или специально ищет к чему придраться?!» Да уж… С самого детства девчонка рёвой слыла, плаксой, похоже, и осталась… Ну, а как тут сдержишься?!

– Ты чего ноешь?! – ехидно шептал муж. – Ну давай, давай… пореви немного, глядишь, умнее станешь…