Не красавица

С этими словами Дан открывает глаза, и наши взгляды встречаются. Я мысленно стону: «Ну почему-у-у? Почему-у-у я чувствую это снова?» Неконтролируемые дискомфорт и смущение, выливающиеся в желание поскорее выбраться из кровати, чтобы не дать Дану возможность разглядывать по-утреннему несовершенное лицо и растрёпанные волосы.

Ночью ведь всё было так хорошо. Да что там хорошо… Незабываемо. В отличие от первого раза, этот стал актом обоюдного удовольствия, когда у меня легко получалось не думать — уж слишком накалены были эмоции. Они всем правили. Почему-то я была уверена, что и утром всё останется так же. Ведь когда люди открываются друг другу настолько, насколько были открыты мы, кажется, будто всё обязано измениться. А оказывается, нет. Даже после полноценной близости с мужчиной, через каких-то шесть часов я снова превращаюсь в трусливую и смущающуюся Таню.

— Я просто боялась тебя разбудить, — отвечаю невпопад и всё так же шёпотом. 

В глазах Дана появляются озорные огоньки.

— А почему твоё лицо наполовину закрыто одеялом? 

— Потому что не успела почистить зубы, — мямлю я, неудержимо краснея. 

— Разумеется, ты не успела. Мы ведь только что проснулись. И я, заметь, тоже.

Желание покинуть постель становится ещё более нестерпимым. Дану смущаться нечего, потому что я не чувствую в его дыхании никакого неприятного запаха. А вот за себя не могу поручиться. Едва ли зубная нить смогла полноценно заменить чистку зубов, которой вчера вечером у меня по понятным причинам не было. 

Открываю рот, собираясь дать не слишком внятное оправдание своему поведению, но в этот момент Дан кладёт руку мне на поясницу и подтягивает к себе ближе. Его подбородок, покрытый отросшей за ночь щетиной, оказывается на уровне моих глаз, а лёгкие заполняет его утренний запах: тёпло-терпкий, расслабленно-сладковатый, и это становится сигналом к тому, чтобы совсем перестать дышать. Вне полумрака ночи и острого вожделения всё оказывается куда сложнее и интимнее. Столько всего нужно отпустить: боязнь сказать что-то не то и эти несмолкающие мысли о моём непрезентабельном внешнем виде. 

— Ты вкусно пахнешь, — бормочу я, когда щека касается его ключицы.

— Ты тоже. 

Дан проводит ладонью по моим волосам, а потом я неожиданно чувствую, как он касается их губами. Кожа моментально покрывается мурашками, а грудь заливает жаром и солнечным светом. Сердце колотится часто и сбивчиво, я снова боюсь вздохнуть. Просто этот жест… В нём ощущается неподдельная нежность, и факт, что я способна вызвать её у Дана, удивителен. У нас в семье ласка не принята. Не помню, чтобы мама и папа когда-то обнимались или открыто выражали свои чувства, и со мной то же самое… Что ко мне относятся с теплотой, я привыкла знать по косвенным признакам: по тому, как мама и бабушка называли меня умной, всякий раз переживали, чтобы я не простудилась, и каждое утро собирали мне в школу завтрак. А объятия, поглаживания и поцелуи — всего этого в наших отношениях не было. Традицию обниматься при встрече ввела я, позаимствовав еёу Василины. 

— Сегодня-то на завтрак останешься? — насмешливо звучит над моей макушкой. — Или твоя подруга снова срочно требует тебя домой?

Может быть, дело в том, что сейчас у Дана нет возможности видеть моё лицо, а может быть, в том, что мне слишком хорошо в его объятиях, но я без раздумий киваю. 

— Имей в виду, я очень голодный, — продолжает он, получив утвердительный ответ. — Вчера так и не поел.

Эти слова заставляют меня приподнять голову. А ведь действительно. Дан был голоден и совсем ничего не поел. 

— Тогда я быстро иду в душ, — бормочу, прижимая к себе одеяло и параллельно шаря глазами по полу в поисках одежды. — И приготовлю что-нибудь для тебя. 

— Это будет идеальное утро, — удовлетворённо раздаётся за моей спиной. 

В ответ я смущённо хихикаю, потому что чувствую, как одеяло натягивается. Это Дан пытается его забрать. На счастье, успеваю подхватить с пола бельё и натянуть на себя, чтобы сбежать в ванную в не совсем уж неприличном виде. Комок джинсов и свитер тоже забрать не забываю. Оденусь внутри.

Дважды намылив всё тело и съев полтюбика зубной пасты, я выхожу из душа и застаю Дана расхаживающимпо спальне с телефоном. На нём надеты лишь боксеры. Вот уж кто точно может это себе позволить. Если бы я выглядела как его равноценный женский аналог, точно бы не утруждала себя прикрыванием рта одеялом и лихорадочным поиском белья. Как же это, наверное, облегчает жизнь: знать, что ты красивый.

Взгляд Дана находит меня, его брови приподнимаются, выразительно демонстрируя немой вопрос: «Джинсы и свитер? Ты куда нарядилась?»

— Разговаривай, — шёпотом говорю я, краснея. — Я пойду на кухню.

С небольшой заминкой Дан кивает, и я, улыбнувшись, чтобы замаскировать смущение, семеню в коридор. Перед мной стоит непростая и ответственная задача: приготовить завтрак и не облажаться. Дан наверняка гурман и что попало есть не станет… Ну, мне так кажется. 

Он появляется на кухне спустя двадцать минут, с мокрыми волосами и, к счастью, одетый.