Не крестите атеиста! (Сборник рассказов)

– Ну, выхожу из кабины… Вдруг дед как бросится на меня!

Сейчас надо представить, что Мишаня – человек большого размера. Этакий жилистый великан. Пальцы его всегда притягивают внимание – каждый размером с сардельку – только твердые, как деревяшки. Поэтому фразу «как бросится на меня» он произносит с неким ласковым удивлением.

– Боже! Ну и что дальше? – мы теряем терпение.

– Дед орет: «Что ты наделал?! Я тебе щас в рожу плюну, подлец!». А я ему говорю: «Ну что ты орешь? Бабке же ничего не сделалось!». Так он как взъерепенился!

«Не смей называть ее бабкой! Это моя сестра!.. Я тебя сейчас живым в землю вместо нее зарою!».

«Да что я тебе сделал-то?» – спрашиваю.

– И вы представляете, – искренне удивляется Мишаня, – он говорит: «Ты раздавил мою табуретку! Плати за табуретку!». Ну, я ему: «Ой, господи, делов-то! Вон возьми у меня ведро песка из кузова!»… А он: «Что мне с одним ведром песка делать?». «Ну, два возьми!» – говорю… Короче, дед взял пять ведер…

Подивившись на то как смерть, бытовой прагматизм и абсурд идут рядом, я увидела вдалеке кладбищенские кресты.

Кима давно не была у своего мужа, я – у тетки по отцовской линии.

Родная сестра моего отца, Нина Ахматова, была женщиной искусства. Долгие годы она пела в хоре Волгоградского театра музыкальной комедии.

Тетка во мне души не чаяла, выполняла роль моей второй матери и часто таскала с собой на репетиции, пока наконец мне не нашлось места в детском саду. По этой причине я хорошо знала закулисный театр, буфет – с вкуснейшими охотничьими колбасками, костюмерную, а главное – двух молодых солистов. И одного и другого звали дядя Гена, и оба они только начинали свою артистическую карьеру.

Что интересно: женщины-солисты меня совершенно не волновали! Любовь к молодым красивым дядям проснулась во мне рано, слишком рано…

Я металась между Геннадием Славинским и Геннадием Шатовским, никак не решаясь определить, кого же полюбить по-настоящему. Тогда я еще не подозревала, что можно запросто любить обоих…

Красавцы-артисты поочередно брали меня на руки и ласково, на полутонах, пели арии из Мистера Икс и Веселой вдовы. Я была очаровательным, а главное, тихим и не энергичным ребенком…

И вдруг однажды, сидя в пустом зале и внимательно следя за ходом репетиции, я поняла, что люблю Славинского! Его амплуа героя-любовника определенно повлияло на мое решение.

Помню этот момент: внутри меня что-то тепло засветилось, и я поняла, что полюбила!

Надо сказать, что детское восприятие искусства и прекрасного было верным и впоследствии подтвердилось. Оба моих первых мужчины удостоены почетного звания Заслуженный артист Российской Федерации! Геннадий Славинский до сих пор работает в этом театре! Он так же симпатичен, как и в молодости.

А Геннадий Шатовский, отслужив там всю жизнь, умер в 2003 году, в один год с моей теткой Ниной…

У тетки было много фотографий в костюмах и гриме. Я любила их рассматривать…

Перед смертью, Нина наказывала мне похоронить ее обязательно в любимом сиреневом платье, «нагримированной» (до самого конца это слово было в ее лексиконе), а на памятнике чтобы висела одна из тех фотографий, где она в гриме и украшениях. Молодая и ослепительно красивая! Тетке было совсем не безразлично, как она будет выглядеть, находясь на надгробии!

– Я хочу, чтобы все смотрели и говорили: Ой, какая красивая! – напоминала она.

И вот после смерти, когда муж Нины собрался было увековечить память о ней в виде дряхлой пенсионерки в вязаной кофте, мне пришлось вмешаться и настоять на замене фотографии.

Сразу после похорон я уехала жить на другой континент и памятник, который заказал дядя уже после моего отъезда, не видела… Дядька умер через пару лет и был захоронен вместе с женой. Он заранее подготовился к уходу, заказал себе могильный портрет и прикрепил его на их общее надгробие. На похороны дяди я не приезжала…

Ну вот и доехали до кладбища! Выгружаемся и отпускаем Мишаню, договорившись, что он приедет за нами, как только мы ему позвоним.

Несмотря на ранний час, жара уже стоит невыносимая… Решив, что нам понадобится много инструмента, мы взяли на специальном кладбищенском стенде лопату, тяпку и на всякий случай грабли. Вооружившись, мы готовы к поиску могилы!

Первым делом Кима вытащила из сумки специально взятый из дома носовой платок, концы которого уже завязаны узлами. Это как бы ее панама. «Панама» ничего не весит, не занимает лишнее место в сумке и, как бонус, в нее можно высморкаться при необходимости… Напялив ее на голову и превратившись в колоритную, но слегка побитую жизнью даму, она по каким-то неведомым приметам стала искать путь к месту захоронения моих родственников.

Исколесив ту часть кладбища, где, по памяти Кимы, должны были лежать тетка с дядькой, мы так никого и не нашли. Лопаты и грабли мы все еще таскали за собой. Через тридцать минут блужданий и чтения имен усопших, поняли, что с инвентарем мы поторопились. Бросив все на дороге, начали поиски сначала.