(Не) люби меня

— Задолжали? — переспросила я, растерявшись.

— Теперь моя очередь доставить тебе удовольствие, — сказал он, пропуская мои пряди через пальцы — Помнишь? В любви должен быть возвращен поцелуй за поцелуй, удар за удар.

— Не стоит принимать на веру все, что написано в старой книге, — возразила я. — И заранее прощаю вам все долги.

— Какая щедрая, — сказал он и лег на спину, заложив руки за голову. — Щедрая и жестокая. С каким хладнокровием ты уничтожаешь своих врагов.

— Если вы про Вереев — они не враги, — возразила я, опять усаживаясь в постели.

Лежать рядом с королем вот так, почти по-дружески, мне было неловко.

— Но мстишь ты им, как заклятым врагам.

— Почему вас это удивляет? — я упрямо вскинула подбородок. — Вы прирезали ни в чем не повинного коня за то, что он не дал вам обладать мной, а я всего лишь поступила справедливо с людьми, которые сознательно содействовали моей гибели.

— С конем немного другие причины, — поправил он меня, но я лишь передернула плечами. — Только я не удивлен. Я знал, что ты такая же, как я. Я понял это с того самого момента, как ты улыбнулись мне у ворот замка Верей. Я увидел не жену вассального лорда, я увидел королеву. Женщину, в чьих глазах отвага и гордость.

— И поторопились отнять первое и растоптать второе, — произнесла я угрюмо.

— Поторопился забрать тебя, пока Верей не причинил вреда такому сокровищу.

— Пока не вмешались вы, в моей жизни все было прекрасно.

— Причина не во мне, — он тоже сел, и наши плечи соприкоснулись. — Он все равно предал бы тебя — рано или поздно. И пусть лучше ты увидела его истинное лицо раньше. Потом это было бы особенно горько.

Я промолчала, потому что в душе была с ним согласна, но не желала признавать это вслух.

— Я никому не позволю причинить тебе вред, — сказал король и поцеловал меня в плечо.

Этот поцелуй обжег меня до самого сердца, и я едва не заплакала от злости, потому что мое тело отозвалось на этот поцелуй. Он сказал, что хочет меня этой ночью, и я поняла, что совсем не хочу отказывать ему в этом. Еще раз испытать полет, наслаждение и… проснуться для этого мира, вернувшись из мира грез. Это стало моей слабостью, и я ненавидела себя за эту слабость.

— Мой сын больше не побеспокоит тебя, — король встал и начал одеваться. — Если что-то понадобится — скажи Ланвен, она передаст мне. Я велел, чтобы служанки королевы больше не прислуживали тебе…

Против воли я взглянула на него почти с благодарностью. Три служанки — как три злых гения — были противны мне не меньше, чем Вереи.

— Никого не бойся и сразу говори, если кто-то хотя бы косо на тебя посмотрит, — король уже надел камзол и ласково кивнул мне на прощание. — Дай знать, как будешь себя чувствовать. Я жду этой ночи.

Он ушел, и тут же впорхнула Ланвен, доставая лавандовую воду, чтобы смочить мне виски, и облегчить головную боль, а потом разожгла жаровню. бросив на угли душистые веточки.

Я оставалась в постели, глядя в пасмурное небо и привычно раздумывая над переменами в моей жизни.

«Никого не бойся…» — так сказал король. А Жозеф, раздевая его, чтобы отправить в постель к жене, бормотал, что это великая честь.

Все происходящее казалось мне злой насмешкой судьбы. Как я мечтала, чтобы рядом со мной находился сильный мужчина, за которым я чувствовала бы себя, как за каменной стеной — защищенной не только от ветра, но и от бури. Как я хотела, чтобы Жозеф был такой стеной, но он оказался всего лишь ширмой. Раскрашенной тряпкой, натянутой на подрамник.

— Прекратите себя жалеть, — сказала Ланвен, словно подслушала мои мысли. — Если не хотите вставать, то поспите. Не хотите спать — лучше вставайте. Когда долго лежишь без сна в постели, портится цвет лица. А вам надо выглядеть как нельзя лучше.

— К чему? — не сдержалась я от язвительного замечания.

Ланвен как раз перебирала драгоценности и, услышав меня, выпрямилась, вскидывая брови.

— Только что вы были с Вереем, как львица, — сказала она. — Видели бы вы, с каким лицом он вылетел из этой комнаты! Это еще похлеще, чем лишить всех богатств за один день. И поделом этому выскочке, он вас предал. А теперь вы решили перебраться из львиной шкуры в заячью? Тогда Ланварский волк сожрет вас и ушей не оставит. Вы привлекли его своей смелостью, так оставайтесь такой, если не хотите потерять его, как леди Сибилла.

— Мне не нужен ваш волк, — ответила я, оскорбленная ее словами. — Можете забирать его себе… вместе с ушами! А леди Сибилла, насколько я поняла, получила отставку вовсе не за скромность и боязливость. Наоборот, она проявила излишнюю смелость!

Ланвен усмехнулась и достала из шкатулки ожерелье из фиолетовых аметистов. Я еще не видела такого ожерелья. Наверное, его принесли совсем недавно. Любуясь на отшлифованные до бархатистого перелива камешки, девица Кадарн сказала: