(Не) люби меня

Весь следующий день я была крайне рассеянна. Беспокойство, поселившееся в сердце, подтачивало меня, лишив веселья. Для королевских гостей было устроено театральное представление, а потом мы присутствовали на состязании менестрелей.

Я заставляла себя не думать о прикосновениях короля, о его жарком дыхании на моей коже, и о том, как он дрожал от страсти рядом со мной. Может, Жорзеф и прав – всё это мне показалось. Когда кажется, надо читать молитву, но молитвы никак не шли на ум. Зато мелодия, наигранная королем, не оставляла. Как я ни пыталась гнать ее, она снова и снова звучала в моем сознании. Она преследовала меня так же, как взгляд короля. Где бы я ни была – с Жозефом или со свекровью, взгляд короля следовал за мной неотступно. Я ощущала себя дичью, на которую Ланварский волк начал охоту. Но прошло три дня, а король больше не заговаривал со мной, и не приходил к нам в спальню для бесед. Может, я и правда слишком мнительная?..

Жозеф, в отличие от меня, чувствовал себя прекрасно. Все лорды при дворе искали его компании, особенно молодые. Он поздно возвращался, и каждый вечер был навеселе. Мне не нравилось видеть мужа пьяным, но он так трогательно извинялся, что его невозможно было не простить. Он был очень нежен и предупредителен ко мне. Пожалуй, так нежно он не относился ко мне и сразу после свадьбы. Свекровь и Элишу я видела только два раза – они находились в свите королевы и, судя по всему, ее величество очень их привечала.

Объявили очередную охоту – на этот раз соколиную. У Жозефа не было ловчего сокола, их могли иметь только лорды высших ступеней, но он горел желанием посмотреть на хищных птиц, и без конца рассказывал мне о сапсане короля.

– Нападая, он поднимается над жертвой, – говорил муж взахлеб, – некоторое время парит над ней, распластав крылья, а потом наносит удар! Падает отвесно вниз и ударяет когтями! Говорят, от его удара уткам сносит головы, как мечом!

– Может, я останусь? – спросила я тихо. – Не хочу смотреть на это.

– Останешься? – Жозеф посмотрел на меня, широко распахнув глаза. – Ты смеешься, Ди? Нас пригласил его величество! Мы не можем отказаться. И в этот раз держись возле меня, не вздумай опять отсиживаться где-нибудь в лесочке.

После недолгих споров, я уступила, и на охоте ехала рядом с мужем так же обреченно, как утка, которой собирался отрезать голову королевский сапсан.

Моя надежда, что мы с мужем останемся незамеченными, не сбылась. Едва мы появились, как король через распорядителя охоты приказал нам приблизиться. Мы подъехали, и Жозеф рассыпался в благодарностях за приглашение и в комплиментах сапсану, которого король держал на руке.

– А вам нравится мой Террант? – обратился он ко мне.

– Очень красивая птица, – ответила я сдержанно.

Сапсан и в самом деле был красив – и грозен. Черные перья, отходившие от круглых глаз вниз, придавали ему особенно зловещее выражение, а кривой острый клюв хищно разевался. Я представила, как этот клюв терзает утку или куропатку, и отвернулась.

– Его красота в полной мере раскрывается, когда он охотится, – сказал король. Он говорил, растягивая слова, немного вальяжно, и чувствовалось, что он гордится своим Террантом по-настоящему. – Сейчас вы увидите, леди Верей…

Подняли из зарослей уток, и король подбросил сапсана. Хищная птица бесшумно взмыла в синее небо, и все следили за ее полетом, прикрываясь ладонями от солнца, слепившего глаза. Против воли, я тоже следила за соколом. Полет его и в самом деле был прекрасен – стремительный, смертоносный.

– Это самая быстрая птица на свете, – сказал король вполголоса.

– Он великолепен, сир… – с придыханием ответил Жозеф.

– Смотрите, он нападает! – король взял меня за руку, указывая вверх.

Я отдернула руку, но продолжала смотреть, как сапсан почти отвесно падает на утку, отставшую от стаи.

Миг – и полетели пух и перья, и несчастная птица забилась в острых когтях, пытаясь мягкими крыльями отбиться от острого изогнутого клюва. Последняя агония – отчаянная попытка спастись, когда уже ясно, что смерть неизбежна…

Слабо вскрикнув, я спрятала лицо в ладони, роняя поводья и почти теряя сознание. Придворные вокруг довольно зашумели, обсуждая стремительность полета и свирепость ловчей птицы.

– Вот это сила удара! Он проткнул ее когтями!.. – сказал с восторгом лорд Кадарн.

Я покачнулась в седле, и в тот же миг крепкие мужские руки поддержали меня – бережно, но настойчиво взяв в кольцо. Крепко зажмурившись, я уткнулась лицом мужу в грудь, ища защиты. Мне вдруг показалось, что это не в несчастную утку вонзились когти сапсана, а меня саму скогтил хищник. Тяжелая ладонь легла мне на плечо, сжала, а потом скользнула вниз по руке – до локтя… Я прижалась к мужской груди еще сильнее, постепенно успокаиваясь в этих крепких объятиях, словно напитываясь от них силой.

– Зачем же вы поехали, если так чувствительны? – раздался над моей головой тихий голос, и это не был голос моего мужа. Это был голос короля.

Освободившись рывком, я смотрела на Ланварского волка, который только что обнимал меня при всех.

– Вы… вы… – только и смогла произнести я.