Не любовница

Маше тогда было полгода. И чуть позже Михаил, стоя возле её кроватки и глядя на тёмные волосы, пушистые ресницы, смуглую кожу со здоровым младенческим румянцем, с ужасом думал о том, что эта девочка может оказаться не его дочерью. И что тогда? Он успел искренне полюбить её и не представлял, как отказываться от отцовства. Да и… нет, не могла Таня изменить ему. Она же обещала!

В тот вечер Михаил понял, что не сможет сделать ДНК-тест: просто не выдержит, если окажется, что его подозрения правдивы. А если не правдивы, то тем более будет безумно стыдно перед Таней, даже если она и не узнает, что он обращался в лабораторию. Нет… лучше не знать. Маша — его дочь, и неважно, на кого из родственников она похожа. Да и не могла Таня соврать, это уже совсем край какой-то! Разве так можно поступать с любимым мужем?

Да, в то время Михаил убедил себя в том, что лучше оставить всё, как есть, и ничего не проверять. Ему банально было страшно, причём страшно и в том, и в другом случае — и ошибиться, и получить подтверждение собственным подозрениям. Да и любил он Машу, и отвозить её биоматериал на ДНК-тест казалось Алмазову чуть ли не оскорблением.

Слава Богу, родителей Тани к тому времени уже не было в живых, и дальнейшие события они не застали.

Несмотря на самоубеждение в том, что всё в порядке и идёт по плану, Михаил начал сторониться жены. Причём не мог даже понять, отчего — то ли из-за стыда, что подозревает её в каком-то непотребстве, то ли из-за брезгливости при мысли о том, что его подозрения могут быть правдивыми. В то время он даже секса с ней по-настоящему не хотел и использовал любой предлог, чтобы избежать близости. Поначалу задерживался на работе по любому поводу, затем придумал себе болячку и якобы посещал уролога, чтобы справиться с ней.

В итоге Михаил не выдержал. И перед вторым днём рождения Маши решил, что незнание в его случае хуже знания — он просто сходит с ума, вон, жену уже хотеть перестал, брезгует. Взял у дочки биоматериал и понёс в лабораторию. Поклялся себе, что если ошибается, то всё расскажет Тане и на коленях попросит прощения за собственные ужасные мысли.

Самым кошмарным в той ситуации было то, что в глубине души Михаил всё-таки верил в невиновность супруги. Поэтому результат теста оказался для него шоком. Отцовство Алмазова было полностью исключено.

Он переделал тест в другой лаборатории — то же самое.

И после этого Михаила накрыло такой яростью…

Первым порывом было пойти к Тане, устроить скандал, бросить в лицо результаты и потребовать объяснений. Но затем он вспомнил прошлый раз, когда жена задурила ему голову — теперь Алмазов не верил, что увиденное свидание с неизвестным мужиком было у неё единственным, раз привело в итоге к беременности не от мужа, — и решил для начала обратиться к частному детективу. Чтобы уж точно узнать правду, а потом выслушивать Танины объяснения и оправдания. Правда, перед тем, как обратиться в агентство, Михаил хорошенько напился, чтобы заглушить боль и ярость, и шёл на встречу почти в неадекватном состоянии, покачиваясь, как лист на ветру.

Результаты расследования были готовы через несколько недель и повергли Алмазова в ещё больший шок, но зато и уничтожили ярость, оставив после себя только усталость и желание закопать папку, которую предоставил ему детектив, где-нибудь на кладбище. И не вспоминать о ней больше никогда. И ужаснее всего было то, что Михаилу хотелось закопать там же и Таню…

Выяснилось, что жена врала ему практически во всём. Можно было пересчитать по пальцам одной руки, в чём она не врала. Когда он думал, что она встречается с подругами — Таня встречалась с мужиками, причём с разными. Когда он считал, что она ходит на танцы — Таня ходила в гостиницу. Партнёры тоже были разные, судя по регистрации, хотя иногда и повторялись. Практически со всеми она знакомилась в интернете, в специальных группах, для этого предназначенных, легко заводила переписку, общалась, а потом соглашалась на встречу. Кроме того, у Тани, как выяснилось, был довольно-таки долгосрочный роман с собственным фитнес-тренером. Это не мешало ей заводить и другие связи на стороне, и много. Михаил даже не стал считать, сколько именно — было противно. Ему вполне хватило фотографий, причём некоторые были весьма недвусмысленными, откровенной переписки, спровоцированной самим детективом, и данных с регистраций номеров в гостиницах. Это было особенно цинично со стороны жены — регистрироваться в отелях под собственными документами. Словно она верила, что Михаил никогда и ни за что не станет её проверять. Да он и не стал бы, если бы не рождение Маши.