Не любовница

— Ты… Миша! — Она прижала ладони к щекам, вновь изображая из себя невинную. — Как ты мог поверить какому-то… Он же наверняка наврал, чтобы гонорар оправдать!

— Или не наврал, — иронично, но горько улыбнулся Михаил, встал с табуретки, пошёл в коридор, вытащил из дипломата ту самую папку и вернулся на кухню. Молча отдал всё Тане, сел — и внезапно подумал, что зря он, наверное, не курит. Сейчас было бы кстати…

Жена листала собранные детективом доказательства, в том числе и фотографии, и выражение её лица было… непередаваемым. Она то бледнела, то зеленела, то краснела, то начинала вздыхать и всхлипывать, то явно злилась, сжимая пальцы на листах бумаги так, будто желала их порвать. В конце концов отшвырнула от себя папку, будто та была прокажённой, и яростно зашипела:

— А что ты хотел, Миш?! Я вышла за тебя замуж в восемнадцать лет, не успела ничего повидать! Да, мне интересно встречаться с другими мужчинами! Да, Машка не от тебя! И чего теперь, бросишь нас?! — С каждой фразой её голос всё сильнее повышался. — Не нужны мы теперь тебе будем, да? Особенно Машка, она же чужая!

— Замолчи, — резко и громко перебил её Михаил. — Что ты несёшь, Таня? Как мои дети могут быть мне чужими?!

— Юра твой, а Маша…

— И Маша моя! — заорал Алмазов, вскакивая из-за стола и напрочь забывшись. — И чтобы я ничего подобного больше не слышал от тебя! Никому не вздумай этого говорить, особенно самой Маше, поняла?! Поняла, Таня?!

— Да поняла я, поняла! — Жена тоже вскочила, попыталась обнять, но Михаил отстранился. — Миш, пожалуйста! Не надо! Ну извини меня, я… не могу иначе, пойми! Мне нужно это!

— Что нужно-то? — Он всё отлеплял и отлеплял от себя её руки. — Другие мужики, что ли? На хера, Тань? Мне же другие бабы не нужны, зачем тебе-то другие мужики?!

— Ты просто не пробовал…

— Что-о-о?! — проорал он сдавленно и, окончательно отодвинув в сторону жену, отошёл от стола. — Ты совсем сдурела?! Ты что говоришь-то такое?!

— Миш… — Она потянулась к нему с залитыми слезами лицом, помотала головой. — Прости, я не то хотела сказать! Вырвалось… Я так не думаю!

— Да х** знает, что ты вообще думаешь и чем, главное! — вновь повысил голос Михаил. — П**дой, наверное! Таня, мать твою! Почти десять лет брака! Псу под хрен! Ну чего тебе не хватало, а?! Чего?!

— Не знаю, не знаю! — Она снова разрыдалась, села на пол и посмотрела на Михаила исподлобья, но на этот раз её взгляд был виноватым. — Не могу я просто дома сидеть! Мне хочется, чтобы смотрели, комплименты делали. Нравится это! Нравится!

— То есть, ты будешь продолжать мне изменять, правильно я понимаю? — подытожил Михаил уже почти спокойно, и Таня замерла. Сглотнула и побледнела, явно не зная, что ответить на подобный вопрос.

Сказать «нет, не буду» она не могла, а «да, буду» — тем более.

— Ясно, — хмыкнул он устало. — Знаешь, что, Таня? С этого дня будем жить каждый своей жизнью. Вместе воспитываем детей, но на этом всё. Я делаю, что хочу и с кем хочу, то же самое касается тебя. Моё условие только одно — больше никаких беременностей от других мужчин.

Таня обескураженно кивнула.

— А… от тебя? — поинтересовалась глухо, и Алмазов едва не расхохотался.

— Извини, но я с тобой спать не буду, — он развёл руками, повернулся к выходу из кухни, и прежде, чем шагнуть за порог, тихо произнёс, оглашая это, как приговор их семейным отношениям: — Я со шлюхами не сплю.

Глава 30

Оксана

После проведённого с шефом вечера она с трудом уснула. Всё ворочалась, вспоминала… и мучилась, потому что находиться рядом с Алмазовым, разговаривать с ним, и даже ехать в одной машине — всё это оказалось приятно и будило её долго дремавшую чувственность. Оксана даже боялась представить, что было бы с ней, если бы Михаил Борисович вдруг вздумал коснуться её — да она, наверное, просто взорвалась бы от возбуждения. Она и так-то почти взрывалась, просто сидя рядом с ним, слушая его спокойный голос и иногда замечая лёгкую улыбку. Немного охлаждали пыл воспоминания о субботнем утре и словах Алмазова о том, что Оксана непривлекательна… хотя нет, не немного. Когда она вспоминала об этом, то сразу расстраивалась и чувствовала себя ребёнком, которому дали только фантик без конфетки.

Может, шеф и относится к ней хорошо, но он точно её не хочет — сам сказал. И Оксане бы радоваться, потому что не надо, чтобы хотел, всё же он женат… Но как-то вот не получалось радоваться.