Не мешайте палачу

– Вот именно, – обаятельно улыбнулся Григорий. – Никому. Ни одного интервью за два года. Зато в прессе и по телевидению регулярно мелькает информация о том, что Ратников отказался беседовать с журналистами. Представляете, какой поднимется шум вокруг вашего имени, если вы станете единственной, ради кого недоступный Ратников сделает исключение?

– Но он же его не сделает, – неуверенно возразила она.

– Сделает. Если вы согласны, через три дня в вашей газете будет опубликовано это интервью. Хотите?

– Но я не понимаю… Нет, я вам не верю.

– Юленька, я не спрашиваю вас, верите вы мне или нет. Я спрашиваю пока только о том, хотите ли вы этого.

– Господи, конечно же, хочу. И спрашивать нечего. Но как вы это сделаете?

– Я сам возьму у него это интервью. Вы правы, вас он к себе не подпустит, как не подпустит вообще никого из журналистской братии. А я смогу это сделать. И передам вам кассету с записью нашей беседы. Вы подготовите материал к публикации, и там будет стоять ваше имя.

– Но это же обман! – возмутилась Юля. – И он раскроется моментально. Ратников прочтет газету и во всеуслышанье заявит, что интервью у него брала не Юлия Третьякова, а мужчина по имени Григорий.

– А вот это уже моя забота. И даю вам слово, что ничего такого не произойдет. Так как, Юленька? Решайтесь.

– А вам зачем это? – подозрительно спросила она, борясь с искушением согласиться немедленно и безоговорочно.

– Хочу сделать для вас что-нибудь хорошее, – обезоруживающе улыбнулся ее новый знакомый. – Вы ведь мне очень нравитесь. Я не набиваюсь на близкое знакомство, потому что понимаю: у такой красивой и талантливой девушки наверняка есть человек, которого она любит, который ей дорог и которого она вовсе не собирается бросать ради такого нелепого романтического чудака, как я. Я вовсе не витаю в облаках, как вам могло бы показаться, хотя и способен на сильные чувства и настоящую преданность. И мне доставило бы огромную радость, если бы я мог сделать для вас что-то нужное. Вот и все мои резоны.

– А гарантии? Как я смогу быть уверена, что на пленке будет голос именно Ратникова? Вдруг вы меня обманете?

– Если вы боитесь, я могу сделать видеозапись. Пусть вы не знаете его голос, но лицо-то…

В голове у Юли был полный сумбур. Слов нет, она хотела сделать этот материал. Это будет первым шагом на пути к славе, и шагом таким огромным! О ней начнут говорить как о журналистке, для которой нет закрытых дверей. Уж сколько маститых зубров об Ратникова зубы пообломали, всем им давали от ворот поворот, а она сумела! Но все равно как-то странно все это… Неожиданно.

Внезапно в голове у нее прояснилось, стало легко и просто. О чем тут раздумывать? Такой шанс бывает раз в жизни, и надо быть полной идиоткой, чтобы его упустить.

– Хорошо, – решительно сказала она. – Я согласна.

– Вот и славно. Послезавтра в это же время я буду ждать вас в этом же дворике. Вы получите видеокассету с интервью Ратникова.

– Что я вам буду должна за это?

– Господь с вами, Юленька! – возмущенно воскликнул Григорий. – Неужели вы и в бескорыстие не верите?

– Что ж, спасибо вам заранее, – сказала она, вставая. – Я очень надеюсь, что вы меня не подведете и не обманете.

Они вместе вышли из-под арки на тротуар. Юля свернула к метро, а ее новый знакомый перешел на противоположную сторону и сел в вишневый «Вольво».

* * *

Давно уже Михаил не выполнял таких трудных заданий. Хоть он и уверял Павла, что постоянно поддерживал форму, но разве можно сравнить внушение истеричным и готовым всему поверить женщинам, издерганным постоянными неурядицами и несчастьями, с тем, что ему предстояло в этот раз? Сегодня он должен был работать с сильными здоровыми мужчинами, которые никому не верят и в каждом видят врага. Но Михаил понимал, что должен это сделать, должен выполнить задание любой ценой, иначе Павел ему башку отвинтит. И денег, между прочим, не даст.

Заперев машину и поудобнее пристроив на плечо объемистую сумку с видеокамерой, Михаил глубоко вздохнул, на несколько секунд закрыл глаза, концентрируясь, и решительно вошел в подъезд многоэтажного кирпичного дома на Староконюшенном. Кодового замка на внутренней двери не было, да кому он нужен, если за этой дверью стоял плечистый накачанный охранник, на бедре которого красовалась расстегнутая кобура.

– Вы к кому? – строго спросил он, преграждая путь Михаилу.

Михаил молча посмотрел ему в глаза и вытащил из кармана пластиковую журналистскую карточку, на которой было написано: «Юлия Третьякова, корреспондент». Охранник был волевым парнем, и Михаилу пришлось посылать сильные импульсы один за другим, чтобы сломить сопротивление. Наконец тот взял протянутую карточку.

– Я должен вас записать, – сказал он вялым голосом.

– Конечно, – согласился Михаил.