Не мяукайте с неизвестными

Она порылась в сумке. Конечно, трудно было ожидать, что там найдется кусок сырого мяса или мозговая косточка, но на самом дне сумки обнаружился маленький пакетик с сухим кошачьим кормом. Тем самым деликатесным кормом, при помощи которого она совсем недавно сумела поймать выбравшегося из окна Бейсика. Это был Надеждин неприкосновенный запас, который она держала на случай непредвиденного конфликта с котом.

Конечно, корм был не собачий, а кошачий, но Дружок оказался псом неизбалованным. Он с хрустом сжевал горсточку корма и вежливо отступил в сторону, открывая перед Надеждой путь к больничному зданию. Он исходил из того здравого убеждения, что взятку положено отработать.

Надежда поднялась по ступеням и вошла в приемный покой.

Напротив входа за стойкой сидела худощавая женщина средних лет в белом медицинском халате. На лице у нее застыло то выражение, которое великий русский писатель Достоевский назвал административным восторгом, то есть упоением самой мелкой, самой незначительной властью.

– Вы, женщина, по какому вопросу? – осведомилась эта администраторша, окинув Надежду пренебрежительным взглядом.

– Я только хотела узнать о состоянии одной вашей пациентки, – проговорила Надежда без робости, но и без излишнего нахальства.

– Справок не даем! – отчеканила женщина за стойкой.

– А для чего же тогда вы здесь сидите?

– Чтобы за порядком следить!

– А что, ваших пациентов вообще не разрешается посещать?

– Только в приемные часы и только при наличии надлежащего пропуска!

Надежда поняла намек и положила на стойку купюру:

– Такой пропуск подойдет?

– Ваш пропуск просрочен! – отчеканила администраторша. Деньги со стойки тем не менее непостижимым образом исчезли.

– А вот этот? – Надежда с тяжелым вздохом положила перед администраторшей еще одну купюру и подумала, что расследование влетает ей в копеечку.

– Этот еще куда ни шло! – Вторая купюра присоединилась к первой, но лицо женщины не стало более приветливым.

– Так как насчет пациентки? – предприняла Надежда очередную попытку.

– Фамилия?

– Северцева. Елена Северцева.

– Как? – переспросила дежурная, отчего-то помрачнев.

– Северцева, – повторила Надежда.

Женщина за стойкой открыла лежащую перед ней учетную книгу и принялась ее листать.

«Надо же, – подумала Надежда, – даже компьютера у них нет. Просто каменный век».

Тем временем строгая женщина дошла до конца книги и подняла взгляд на Надежду. В этом взгляде проступило какое-то новое, неприязненное и как бы даже испуганное выражение.

– Нет такой.

– То есть как нет? – опешила Надежда. – Должна быть!

– Вы по-русски не понимаете? – процедила дежурная. – Я вам говорю нет, значит, нет. И покиньте помещение!

– Но я… но мне… – растерянно забормотала Надежда. – Но ведь я предъявила…

– Мало ли что предъявили, – лицо дежурной перекосилось. – Я вам русским языком говорю: такой пациентки у нас нет! Немедленно покиньте помещение или я вызову охрану!

Надежда развернулась и, понурившись, двинулась к выходу.

«Только время зря потратила и деньги, – думала она. – Да этого и следовало ждать. С чего я взяла, что Северцева все еще жива и по-прежнему в этой больнице? Ведь та трагическая история, о которой рассказывала Скворушкина, случилась много лет назад! За это время она запросто могла умереть. Или ее давным-давно перевели в какое-то другое место».

Эти соображения были не лишены логики, и только одно мешало Надежде принять их полностью. Смущало то странное выражение, которое появилось на лице дежурной, едва та услышала фамилию Северцева.

Явно эта фамилия администраторше была знакома.

Надежда Николаевна всегда отличалась решительностью. Да, она хорошо воспитана, но если ее как следует разозлить, она могла за себя постоять. И даже устроить скандал и наорать на противную тетку.

Проблема заключалась в том, что в данном случае Надежда не чувствовала себя правой. В самом деле, кто она Северцевой? Не подруга, не родственница. Дойдет до начальства – что она скажет? Да еще как бы не навредить человеку, поднимая шум.

Надежда вышла на крыльцо и уже направилась к воротам, как вдруг дверь за ее спиной скрипнула, и ее окликнул какой-то шелестящий голос:

– Женщина, постой!

Надежда удивленно оглянулась.

За ее спиной стояла тщедушная седая старушка в вылинявшем байковом халате.

– Постой, женщина! – повторила она.

– Вы мне? – спросила Надежда.

– Тебе, тебе! – проскрипела старушка. – Это ведь ты кикимору дежурную о Северцевой спрашивала?

– Я, – призналась Надежда, отметив, что выражение «кикимора дежурная» идеально подходит администраторше за стойкой. – А что, вы что-то о Северцевой знаете?

– Знаю, знаю, – закивала старушка. – Я все знаю, все вижу! Они думают, Карапузова ничего не замечает, а я все замечаю! Мимо Карапузовой муха не пролетит!

– Это вы Карапузова? – испуганно уточнила Надежда.

– Я, я! – заквакала старушка.

– А вы здесь, собственно, в каком качестве?

– Качество у меня самое хорошее! – обиженно просипела старуха. – Ты на возраст не смотри, я еще молодым могу показать…