Не мяукайте с неизвестными

Она уже миновала ее, как вдруг дверь приоткрылась, и сильные руки втащили Надежду в туалет.

Нужно вырываться, кричать… Но чья-то ладонь уже крепко зажала ей рот. Ничего не оставалось, как на время прекратить сопротивление.

– Что вы здесь делаете? – зашипел ей в ухо знакомый голос. – Что вы вынюхиваете? Что лезете в чужие дела? Что, своих вам не хватает?

Надежда снова безуспешно попыталась заговорить. Рука, зажимавшая ей рот, сдвинулась, хватка немного ослабла. Резко обернувшись, Надежда увидела перед собой Соню. Ее глаза пылали, лицо покрывали пятна лихорадочного румянца.

– Это ты… – пробормотала Надежда растерянно.

– Да, это я! – гневным шепотом отозвалась Соня. – А вот какого черта вы сюда притащились?

– Я хотела помочь… узнать… – бормотала Надежда.

– А вас об этом кто-нибудь просил? – прошипела девушка, буквально испепеляя Надежду взглядом. – Что вы всюду суетесь?! Из-за вас ее могут убить!..

– Кого? – тупо переспросила Надежда.

– Маму!

В это мгновение с глаз Надежды словно спала пелена, и она увидела всю картину при ярком свете истины. Или почти всю.

– Значит, они тебя шантажируют, угрожая расправиться с матерью. – Она не спрашивала, а скорее утверждала.

– Да-да! – злым шепотом выкрикнула Соня и тут же вздрогнула и прислушалась к шагам за дверью. – Зачем, зачем вы сюда пришли? Вас увидят, и все будет кончено! У него здесь свой человек!

Надежда вспомнила безумца, который только что приставал к ней в холле. Он тоже боялся каких-то их.

– Не сходи с ума, – проговорила она как можно спокойнее, – это заразно. Постарайся успокоиться и толково объяснить мне, что происходит и чего от тебя хотят.

Соня все еще тяжело дышала, глаза ее горели, она никак не могла взять себя в руки.

– Здесь нет никого, кроме нас! – резко проговорила Надежда. – Никто не прячется ни в раковине, ни в сливном бачке. Не сходи с ума! Если ты свихнешься, кто тогда поможет твоей матери?

То ли слова Надежды, то ли сама ее интонация подействовали на девушку. Она задышала ровнее, опустила руки и проговорила устало:

– Наверное, вы правы. Я действительно схожу с ума от беспокойства за маму. Да, у него есть здесь свой человек, но я не знаю, кто это. Думаю на каждого и от этого совершенно теряю рассудок. Давайте уйдем отсюда, уйдем в какое-нибудь другое место! Здесь даже воздух пропитан безумием.

– Ты права, – проговорила Надежда, оглядевшись. – Туалет в сумасшедшем доме, пусть даже в элитном сумасшедшем доме, не самое приятное место для разговора по душам. И потом, мне кажется, тебе не помешает большая чашка крепкого кофе. По-моему, ты едва на ногах держишься.

Через полчаса Надежда и Соня сидели в небольшом кафе на Среднем проспекте. Перед Соней стояла чашка двойного эспрессо. Себе Надежда взяла капучино с толстой шапкой сливок и серьезным волевым усилием отказалась от десерта тирамису. Соню же она буквально силой заставила взять горячий калорийный бутерброд с ветчиной и сыром, и судя по тому, как та набросилась на несчастный бутерброд, она не ела минимум со вчерашнего дня.

– Итак, что ты знаешь о человеке, который тебя шантажирует? – спросила Надежда, когда Соня наконец отставила пустую тарелку и сделала большой глоток кофе.

Прежде чем ответить, Соня втянула голову в плечи и оглянулась.

За стойкой барменша, высокая девушка с розовыми волосами, разговаривала по телефону.

Соня глянула на нее испуганно.

– Ты уже каждого куста пугаешься, – проворчала Надежда. – Это настоящая мания преследования! Никто не знал, что мы пойдем в это кафе. Возьми себя в руки!..

– Я постараюсь, – хрипло ответила Соня, – но я о том человеке ничего не знаю. Совершенно ничего.

– Так просто не может быть, ведь как-то ты с ним общаешься. Он же не человек-невидимка? Расскажи для начала, как и когда все началось.

И Соня рассказала, как неделю назад приехала навестить мать в загородную психиатрическую клинику и не нашла ее там. Как ее остановил в больничном коридоре совершенно незнакомый человек и объяснил, что мама переведена в частную лечебницу на Васильевском острове и что она, Соня, должна кое-что сделать, если хочет, чтобы мама осталась жива.

– У него в этой клинике есть свой человек! – прошептала Соня, перегнувшись через стол. – И если я что-нибудь сделаю не так или расскажу кому-то, ее убьют! – Она сжала руки и простонала: – А сейчас я все это рассказываю вам! Теперь мамина жизнь висит на волоске!

– Перестань, – резко оборвала ее Надежда. – Он нарочно тебя напугал, сказал, что у него есть глаза и уши. Это хитрый психологический ход: неизвестность всегда страшнее, чем известное зло. Теперь ты будешь думать на каждого, перестанешь спать, будешь вздрагивать от каждого звука, у тебя разовьется настоящая мания преследования. Вот ты уже на посторонних людей смотришь в ужасе! – она перехватила подозрительный взгляд, который Соня бросила на барменшу.

– Но что же мне делать? – простонала девушка. – Что делать?

– Думать. Думать и не психовать. Скажи, чего он от тебя хочет? Что ты должна для него сделать?

Соня молчала, не в силах ни на что решиться.