Не много ли для одной?

Я купила в райпотребсоюзе пять тонн цементу через сельмаг, купила пять рулонов толи. Теперь нужно решать, какой же будет дом. Кирпича взять негде. Барак можно вывести не ранее сентября месяца. Этого ждать невозможно. Я буду возить шлак и строить литой дом. У сестры семь лет стоит литой дом и еще простоит сто семь, а может дольше. А вдруг Степану не понравится такой дом? Наверное, надо набраться терпения и ждать самого. Я получила восемьсот шестьдесят премии, надо детей маленько одеть. Поехала в город, купила им по плащу, по шароварам, по хромовой шапке и себе шаль и сорочку, вот и вся моя премия.

Дети снова спрашивают: «Почему же так делается: вы ездили на курорт, папка нас заморил, а папка уехал, мы питаемся очень хорошо и столько обнов накупили?» На это пришлось ответить, чтобы они у отца спросили. Но он ни одного письма нам не написал. Одну телеграмму дал, что прибыл. Вторую: «Высылай денег на дорогу». За это я рассердилась на него. Даже с днем рождения не поздравил, уж такой, видно, он есть. Я день рождения отметила с соседями. Даже сестра не пришла, теперь я к ним не пойду и Степану отвечать не буду.

Целую неделю пил мой Степан при возвращении с курорта. Когда вышел на работу, тогда, видно, подумал, что я его ждала как помощника, а он и слова не говорит про стройку, пошел вечером, проверил цемент и толь. «Вот, — говорит, были бы плахи, можно лить шлакобетонный». Я пообещала достать плах. Пошла на шахту, попросила заместителя, выписала плах бывшего употребления и через два дня привезла. «Теперь, — говорит, — надо гравий».

Договорилась с ребятами, привезли мне гравий пять машин, за каждую машину — полста рублей; пришлось занять. Ссуды еще не дают, надо заложить фундамент, тогда дадут. Все время приходится крутиться, как береста на огне. У одних берешь, другим отдаешь; вот сам пошел на работу, теперь будет легче с деньгами. Только бы не психовал. Он не понимает, что сама я совсем мало ем, бегаю — то деньги добываю, то машины или продукты, или людей на погрузку, а ему как шло, так и ехало. Обидно. Но я борюсь, стараюсь убедить себя, что и ему тяжело. Ведь он тоже человек, и я мирюсь с его характером. Но обиду и мечты я нанесла еще на один лист бумаги.

«Как только проснешься, волнуется грудь и что бы мне сделать, чтоб легче вздохнуть?

Затеяла дело серьезное, а хватит ли сил, не верю в себя. К родне обращалась, помочь не хотят, придется, наверно, чужих нанимать. Но сердце тоскует не в тяжком труде, а нет ему, верно, спокойно в семье. Лишь слово промолвит и взгляд поведет, так все настроенье под ноги сомнет».

Пришла я с ночи. Володя носит воду, а Толяша пошел полоть капусту. Погляжу я на них — все же молодцы они, много стали помогать. Особенно в нынешний год. Я иногда боюсь, что могу потерять их. С утра они просились купаться, я отсоветовала: еще, мол, вода холодная. Но в полдень поднялся такой жар, что самой бы неплохо искупнуться. Разрешила своим ребятам пойти купаться, а сама все боюсь, как бы не утонули. Ох, дети, дети, как они дороги для матери!

Прошли Володины именины, но в том, что он желал иметь, мне пришлось ему отказать. Он хотел часы, а у меня и без часов заботы по уши. Надо кирпич, шифер, стекло, дранку, олифу и краску. Много тысяч уйдет на все это.

Началась моя стройка. Заложили фундамент, он обошелся не менее тысячи. Я уплатила деньгами семьсот рублей и кормила целую неделю трех мужчин. При расчете я им предложила работать сдельно, но они совсем не пришли.

Степан сердится: вроде я во всем виновница, а я уже и без того сделалась, как бабушка. Волосы наполовину поседели. Лицо покрылось глубокими морщинами, веки на глаза наплывают. Не знаю, сумею ли я преодолеть всю эту невзгоду. Что-то стала слабеть, а это не допустимо, т. к. мне еще много надо сделать. У меня в настоящее время большой перелом в жизни. Во-первых, вся забота стройки лежит на моих плечах, во-вторых, подходит время испытания, нужно готовиться. Книг нет, приходится ходить на «Северную», а потом целый час теряю на ходьбу.

Что меня поддерживает? Это любовь к жизни. Любовь, которая не израсходована из моего сердца. Она так сильна, что все перебарывает на пути и предназначена моим двоим голубям, которым я радуюсь в душе, но боюсь, как бы они не улетели от меня без времени. Каждый их шаг беспокоит меня. Была бы у меня сила, я все бы переделала одна. Но вот не хватает моей силы и приходится мириться с тем, что работают на стройке и дети. Например, таскают шлак, воду, мешают шлак с цементом, эта работа не для них, но что я могу сделать, когда меня не бывает дома. Уходя на работу, прошу их, чтобы тяжелое не поднимали, а разве они поймут это. Вот по приходу домой, поглядываешь на них, уж не надорвались ли? Не заболели ли? Я не рада, что затеяла стройку, сильно боюсь за детей.