Не много ли для одной?

Володя заволновался, а я объяснила, что до вечера доеду, а в понедельник надо в нарсуд. Я буду там с полмесяца. Они проводили до местного автобуса, а там, я говорю, сама уеду. «Только живите дружнее, не обижайте друг друга. Где лад — там клад. В питании себя не ущемляйте, я знаю, денег у вас хватает. Если здоровье подорвете, не мило будет ничего. Эти деревяшки и ценные вещи опостылят». Марийка не стерпела: «Конечно, если жить, как живете, то деньги будут лишние, а мы молодые, нам надо все красивое». Я ответила: «Справляйте, но в меру, берегите себя и других не доводите до болезни».

Я уехала. Домой добралась поздно вечером.

К осени появились Володя с Марийкой. Я встретила их, жду, просить станут (они без просьбы не ездили). Оказалось, другое. Марийка поступила заочно в Кемеровский горный техникум. «А ты чего не поступаешь?» — спросила я Володю. Он сказал: «Вместе будет трудно. Надо сначала выучиться ей одной».

Но не дождал ее окончания, поступил в Киселевский горный техникум на механика. Учился и работал. Марийка ко мне уедет, живет на всем на готовом, а он крутился, как белка в колесе.

Марийка на сессию приезжала весной и осенью. Я видела, как она себя вела. Сама живет на готовом, да еще подруг привезет. Приходится угощать. Смотрю, покупка за покупкой, а хоть бы словом обмолвилась: есть ли у меня деньги? Долго я терпела, а потом высказала: «Я твоих подруг кормить не обязана, ты слепа и не видишь, как я бьюсь. То Володе туфли, то Володе часы, то сорочку дорогую, три свитера. И отец тянет. На году по три и четыре раза езжу не с пустыми руками. А все с одной зарплаты».

Смотрю, к вечеру курицу принесла. Я на работу ушла, она сама сварила. Потом пришел Клейменов Анатолий с просьбой пустить на квартиру. Мы, говорит, с мамкой поссорились. Я отдала им детскую, к себе в спальню поставила еще одну койку для Марийки.

Мне дали путевку в санаторий «Парно». Я рада: поеду через Москву, зайду поговорю насчет Степана. Толяшу просила как сына, чтоб много не пил и жену Валю не обижал.

«Парно» — санаторий в Эстонии. Туда ехала, к Кузьминовым не зашла. Думаю: надоедают им эти незваные гости. А на обратном пути заглянула. Клава оказалась дома. Валя, дочь ее, после родов еще плохо себя чувствовала. Дочь назвали Надей. Я принесла апельсины и яблок. Вечером пришел Василий. Как всегда, подтянутый, чисто выбритый. Подошел, поздравил с приездом: «Здравствуй, сестрица» и поцеловал. Он не возносился, что по чину — большой человек. И сестра я ему двоюродная, а он встречал меня как родную. И не только меня, всех, кто бы к ним не заехал.

Клаве иногда и надоедали такие гости, но против Васи идти не хотела. Мне говорила, «Небось, к деверю не идет никто». А Вася спокойным голосом скажет: «Ладно, Клава, мы живем не хуже людей». Та заулыбается. Долго разговаривали мы, Вася про всех расспросил. Когда рассказала про похороны Толяши, он просил: «Крепись, сестра. Видно, такая доля твоя».

Назавтра пошла на прием в Верховный Суд. Прием вел Смирнов. Он душевно со мной поговорил. «Если заслуживает Чистяков досрочного освобождения, нам начальство даст данные и будут сами просить освободить Чистякова». Я здесь же, в коридоре, написала Степану в письме, что говорил Смирнов.

Приехала домой, Валя рассказала про Толяшу, что пьет. Я, говорит, маме написала. А я знаю, что у нее мать больна. Говорю: «Иди завтра на почту, отбей телеграмму „Милые родители, у нас все хорошо“. Ты отдашь полтора рубля, а у матери здоровье сбережется на сотню».

Толя пришел, я его встретила и, когда они поели, спросила, как работа, выполняют нет ли план, а потом постыдила, что не выполнили мой наказ. Он шумит: «Валь, я же не обижал тебя». Она отвечает: «Нет». А я говорю: во сне видела.

На завтра мне уже на работу. Хорошо в гостях, а дома лучше. Я уже соскучилась по своей смене. Стрелочницей со мной работала Фая Морозова, составитель — Андрей Степанович Воротилкин, сцепщик — Чертков Николай Александрович. Дружней нас никто не работал.

Работы нет, зажмуриться не дадут — не один, так другой что-нибудь рассказывают. Такое смешное, что не утерпишь, чтоб не засмеяться.

Подошла осень, мы всей сменой на картошку поехали. Потом на морковь. В совхозе обед общий: у кого что есть — выкладывай. Не опозорились ни разу. Мы всегда первые кончали свое задание.

Мария с Володей приехали утром.