Не могу больше (СИ)

Второй этаж, куда привели их слегка рассохшиеся, но прочные, негромко поскрипывающие ступени, по сравнению с холлом, освещенным ярко и весело, выглядел нежилым и отчего-то холодным. Плотно закрытые двери показались Джону припорошенными тонким слоем едва различимой пыли, хотя, конечно, ничего подобного не было и в помине — обычное светлое дерево, скорее всего, ясень, современной обработки и декора наивысшего качества.

Одну из них после минутной заминки Мэри мягко толкнула, и Джон увидел комнату, где прошла часть её жизни, где когда-то она готовила школьные задания, делилась мыслями с дневником, рисовала, вышивала, секретничала с подружками.

Просторная, опрятная, с большим полукруглым окном, живописно задрапированным прозрачной бледно-лиловой кисеёй и смотрящим на пустынный заснеженный сад.

— Красивый дом, — произнес Джон, внимательно осматриваясь вокруг: куда поставить сумку, где раздеться… — Ты в порядке?

— Нет.

Мэри стояла посреди своей комнаты, как чужая, и, казалось, не знала, что делать дальше, в какую направиться сторону.

— Ненавижу этот отвратительный сад. Ненавижу.

— Послушай… — Джон подошел ближе и коснулся её плеча.

Она резко повернулась к нему и обхватила руками. Припала затрепетавшим телом, спрятав лицо на груди и раскалено выдохнув в сердце, дрогнувшее от неожиданности.

— Джон… Дорогой мой, единственный… Я так люблю тебя. Не уходи.

*

Спускаясь в столовую, он глубоко вдыхал потрясающе аппетитные ароматы, предвкушая горячий ужин и обещанный Крисом Remy Martin. Дорога и в самом деле его утомила. Странное поведение жены, её гнетущее молчание, пылкие ласки, вызвавшие с трудом подавляемое раздражение и протест, утомили ещё больше. Джон по возможности мягко отстранялся, не желая обидеть и всё же давая понять, как неуместны сейчас её прикосновения и поцелуи, но Мэри отчаянно к нему прижималась, гладила живот и спину, льнула к паху, и Джон уступил… Автоматически подаваясь бедрами навстречу умелому, беззвучно ласкающему рту, он чувствовал скорее муку, чем удовольствие.

Стол был накрыт. Блики свечей ложились легкими тенями на блюда с закусками из рыбы, мяса и овощей, на радужно переливающийся хрусталь бокалов и рюмок, румянили налитые бока яблок и груш.

Эмма прохаживалась вокруг стола, поправляя салфетки и невесомо касаясь снежно-белых тарелок, окантованных золоченой каймой.

Крис, нацепив очки, сосредоточенно, одну за другой, изучал бутылки с напитками, густо заполняющие поверхность небольшого барного столика.

— Наконец-то! — обрадовался он появлению Джона и ринулся к нему навстречу.

Эмма снисходительно хмыкнула. — Слава богу, Джон, вы появились. Мой муж уже полчаса с умным видом топчется вокруг этих волшебных сосудов, и я на полном серьёзе опасаюсь, что он невзначай совершит какое-нибудь дерзкое открытие в псевдонаучной области крепкого и некрепкого алкоголя. С него станется.

— Миссис Гилл, если вы не прекратите надо мною подтрунивать, я зацелую ваши напудренные щёчки! — грозно прикрикнул Кристофер и даже погрозил пальцем.

Джон невольно залюбовался его величавой, нестареющей статью. Кристофер Гилл был красив ярко и броско. Было видно, что он откровенно наслаждается жизнью и всеми её дарами. Хрупкая миниатюрная женщина дополняла его так гармонично, словно была создана именно для него: для его высоченного роста, уверенных ног и рук, крупных ладоней, обхвативших сейчас её плечики и нежно, и страстно, для его улыбающихся губ, утонувших в облаке слегка поредевших, но когда-то несомненно пышных волос. И только теперь Джон заметил обилие серебряных прядей, затерявшихся в их золотистом мерцании.

Они были удивительно славной парой: такие разные и, вместе с тем, такие неуловимо похожие. Что же объединяло рослого шумного брюнета и нежную белокурую крошку в практически близнецовый дуэт? Джон поочерёдно кидал на них незаметные взгляды, но так и не смог увидеть хотя бы одну из родственных черт.

Это было необыкновенно и отчего-то весело.

— Малышка ещё не готова? — спросила Эмма, ловко высвобождаясь из окольцевавших её объятий.

— Думаю, она уже скоро, — уклончиво ответил Джон. — Хороший дом.

— Вот за него мы и выпьем! — энергично потирая руки, Кристофер поднял темно-зеленую матовую бутылку, рассматривая её на свет. — Прекрасный коньяк! Лучше и быть не может. Ну, Джон, вы готовы?

— Будьте покойны, — улыбнулся Джон.

— Берегитесь, муж моей маленькой Мэри, этот гигант непременно вас накачает.

— Я выносливый.

— Это заметно.

Они задержались взглядами друг на друге — изучающими, проникающими в самые потаённые уголки. Тонкая нить взаимопонимания протянулась и прочно связала две пока ещё ничего друг о друге не знающие души.

— Эм, прекращай гипноз и проверь, как там ростбифы, — приказал Кристофер.

— Ничего не случится с ростбифами. Разлей-ка свой бесценный коньяк, иначе у Джона возникнут подозрения, что тебе до смерти жаль с ним расстаться.

— Вы чудовищно болтливы и к тому же ленивы, миссис Гилл. Я с вами развожусь. На днях.

— Лейте, лейте, мистер Гилл, и не заговаривайте нам зубы. Кстати, я не откажусь от бокала вина.

Смотреть на них было сплошным удовольствием.