(Не) мой жених

Ответом мне служит то, чему мы научились на месяц — слабое сжатие руки. Его практически не ощущаешь, если не прислушиваться, но я теперь делаю это всегда.

— Я тоже тебя люблю! — выдыхаю, сжав его руку в ответ. — И смотри мне так! На операционном столе нашего доктора не кадрить, а то видела я, как ты на неё смотришь. Вот выздоровеешь, купим тебе огромный-огромный букет, и я тебе все женские секреты выдам. Она точно будет твоей, — поигрываю бровями, намекая на смысл своих слов.

— Аннабель, бросьте! — со смехом входят в палату, произносит хирург, который будет оперировать Рому. — Ваш брат может начинать прямо сейчас свои ухаживания. Я не против, но на нашей свадьбе он должен стоять на своих двоих! Да, Роман?

— Не понимаю, — выдыхаю, удивлённо пожав плечами. — Как ему даже на инвалидной коляске удаётся всех вокруг кадрить. Медсёстры, теперь вы… чувствую скоро очередь к нему будет и даже мне придётся её занимать, чтобы пообщаться с родным братом! — возмущаюсь, но знаю, что моё заявление веселит брата.

— Будет, я уверена! — соглашается со мной влюблённый в Рому хирург или просто испытывающий симпатию. — Скоро ваш брат от девушек будет на своих двоих убегать. Надеюсь, меня не забудете, Роман?

Между Ромой и нашим хирургом и по совместительству лечащим врачом все эти четыре месяца пробегают настоящие искры, которые не только я и Алекс замечаем, но и некоторые врачи, что позже подкалывают брата. И пусть Рома никак не выдаёт своей увлечённости, но я то знаю, как он смотрит на женщин, которые ему нравятся. И его вечный взгляд на дверь, когда слышит её звонкий голос, а глаза, когда смотрит на неё всегда горят огнём.

В клинику мы приехали на полном параде. Отец Алекса подарил Роме коляску, которая специальными приспособлениями придерживала его голову, вернув брату образ того красавца, каким он был раньше до аварии. Я, в свою очередь, его постригла, но не так как раньше, довольно коротко, но даже это не испортило Рому.

Везучий, однако, красавчик.

Врач же, между прочим, женщина, разведённая с малолетней дочерью на руках, судя по слухам, что ходят в больнице, что не исключает возможности, что между ней и братом в будущем может что-то выйти.

Да и дочь врача очень даже кстати. Один из доктор сказал, что детей у Ромы, к сожалению, не будет из-за операции и лекарство, который он принимал и принимает сейчас.

— Ну что, Роман, поедем? — спрашивает его хирург, и помощники доктора выкатывают кушетку с братом к операционной. — Всё будет хорошо, Аннабель!

— Спасибо!

Мысленно крещу их на прощание и остаюсь ждать окончание операции в палате, зная, что к операционной меня даже не подпустят. Алекс обещал закончить с делами и присоединиться ко мне. За этот месяцы он привязался к Роме и всячески мне помогает с ним, да и вообще. Он снял для нас неподалёку квартиру, в которой мы живёт вдвоём вот уже как несколько месяцев.

— Ну что там? — спрашивает друг, войдя в палату с фруктами для меня.

И кто у нас больной?

Почему он вкусности всегда мне приносит?

Чему я удивляюсь?

Это же Алекс!

— Только недавно забрали, — отвечаю ему, раскрывая пакет с клубникой. — Жду, — отвечаю, делая вид, что хочу поесть клубники, но на самом деле скрываю от друга слёзы.

— Эй, а, ну не реветь! — замечает он мой манёвр. — На меня посмотри! — приподнимает моё лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Разве можно перед таким красивым мужчиной, как я плакать? А? Или ты меня красивым не считаешь?

— Алекс, разве ты не понимаешь? Я переживаю, — грустно произношу.

— Ох, как ты нежная! А то что я переживаю, это ничего так? Может быть, мне тоже сейчас сесть здесь и реветь? Реветь оттого, что ты Льва своего к себе не подпускаешь? И как дурёха ревёшь после общения с ним или ходишь, светишься, как после рентгена? А я же переживаю за тебя всё это время! И ничего! Даже слезинки не проронил!

— Не начинай, а, — устало выдыхаю. — Мне не до него сейчас.

— Ну да, — тянет возмущённо. — Тебе, как всегда, есть дело до всех, кроме тебя самой. Прекрати тратить свою жизнь на переживания, красотка! Ты красива, молода и любима хорошим парнем и просто ищешь отговорки, потому что не можешь простить себя за то, что уже простила его, — словно читая меня, продолжает читать лекцию. — Зачем ты так загоняешь, скажи? Или это правда, что вам девушкам лишь бы пострадать?

— Ал…

— Да, я Алекс и я об этом помню!

— Иди в баню! — обиженно кидаю и отворачиваюсь от него.

— Ага! Как только до тебя дойдёт, так сразу, — бросает в ответ, и я так и хочу его убить, но понимаю, что второго такого друга не найду.

Поэтому пусть живёт…

— Ты не знаешь того, что случилось несколько лет назад, — пытаюсь оправдаться. — И пытаешься выгородить его из мужской солидарности. Не надо этого, Алекс! Не. На. До!

— Ну расскажи, что случилось? — с вызовом задаёт вопрос, зная, что в очередной раз не отвечу на него.

— Это очень сложная и долгая история, — тихо проговариваю.

— А мы не спешим, — заявляет Алекс и я решаю рассказать ему всё. От начала и до конца. Не утаивая практически ничего.