Не молчи...

Через пару часов я запираю дом и возвращаюсь к Ари, чтобы подготовиться. Вылет дяди был отложен, и он прислал сообщение, что его не будет до завтрашнего утра. Я вздыхаю и бросаю телефон на кровать. Я знаю, я не в его силах что-то изменить, но не могу не злиться, что его не будет на службе. Его мать болела, а он даже не приехал проведать ее, прежде чем она умерла.

* * *

Служба была именно такой, как я и ожидал. Долгая. У моей бабушки много друзей и родственников, и каждый хотел поделиться рассказом о ней. Люди бесконечно меня обнимали и высказывали соболезнования. Я измучен, но должен выстоять завтрашнее прощание с бабулей. Когда забираюсь в кровать, Ари нежно обнимает меня.

— Это была прекрасная панихида.

— Да.

— Все действительно любили ее.

— Да, так и есть.

— Я люблю тебя, — шепчет она. Мое сердце сжимается, и я клянусь, что пока я жив, никогда не устану слушать, как она произносит эти слова.

— Я тоже тебя люблю.

Ари

Вчерашняя служба была тяжелой, но сегодня все еще сложнее. Мы стоим у могилы. Бен сжимает мою руку, как будто я его спасательный круг. Семья и друзья выстроились в очередь, чтобы отдать дань уважения и положить лилию на гроб. Это были любимые цветы Розмари, церковь и могила утопают в лилиях. Певица из женского хора Марьячи (Примеч:. Марьячи — уличные музыканты в Мексике) поет «Вечная любовь» Росио Дуркаля. Песню о вечной любви и прощании. Мне очень сложно сдерживать слезы, слушая ее прекрасный голос.

Бен держится. Он плакал, но, учитывая потерю, он справляется хорошо. Элизабет подходит и целует его в каждую щеку, а затем быстро прощается. У нее самолет в Милан, и ей нельзя опаздывать. Эта женщина все еще раздражает меня.

Все уходят, а мы с Беном ждем, пока гроб не опустят в землю. Он глубоко вздыхает, и я крепко обнимаю его. Я жду, пока он соберется с силами, прежде чем отвести его обратно к машине.

— Спасибо, — говорит он, целуя мою руку. Я вытираю его глаза и мягко целую в губы.

— Я люблю тебя.

Я знаю, что это ненормально, но мне нравится говорить это. И я пользуюсь любой возможностью, чтобы сказать слова любви Бену, просто потому, что могу. Просто потому, что никогда не думала, что мне захочется. Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня и прошептать мне в губы:

— Я тоже тебя люблю.

Мы возвращаемся в дом бабушки, где прием уже в самом разгаре. Круглые столы накрыты белыми скатертями, и весь двор заполнен любимыми цветами Розмари. Ее друзья из церкви взяли всю организацию на себя. Они отлично поработали, Бену не пришлось ни о чем беспокоиться.

Семья Бена такая же большая, как и моя. Меня приняли с распростертыми объятиями, и нас обоих обняли и поцеловали столько раз, что на всю жизнь хватит.

Мы берем небольшую паузу, чтобы познакомить Карен и Пола. Бен упоминал о том, насколько его бабушка полюбила Карен и хотела, чтобы он помог ей найти хорошего парня. Когда Пол проявил к Карен интерес, мы засмеялись и решили, что это проделки бабушки Бена.

Я отхожу на минутку, чтобы выпить, и моя сестра Альба подходит ко мне.

— Эй, что это за мужчина, который разговаривает с мамой и папой? — спрашивает она. Прищурившись, я смотрю через двор. Солнце слишком яркое, и я не могу разглядеть лицо мужчины.

— Я не знаю. А что?

— Он смотрит на тебя.

— Что? — уточняю я, поперхнувшись вином. — Что ты имеешь в виду, он и сейчас смотрит на меня?

— Ну, сначала я подумала, что он смотрел, потому что мама и папа указывали на тебя. Но потом вспомнила, что он поглядывал на тебя и во время службы.

Я нервно смеюсь.

— О, пожалуйста. Вероятно, ему просто любопытно, так как у Бена никогда не было девушки.

— Ладно, детка, просто хотела предупредить тебя. Я чувствую жуткие флюиды от него.

Альба тычет меня в бок, я подскакиваю и шутливо ударяю ее в ответ.

— Убирайся отсюда, извращенка, и прекрати таскать со стола напитки. Ты, наверное, уже пьяна.

— Пока еще нет, — она подмигивает мне и уходит.

Моя сестра — заноза в заднице, но довольно наблюдательная. Встряхнувшись, я иду, чтобы немного поболтать с Илаем и Вонн. Бен все еще обходит гостей, принимая соболезнования.

Вино, которое я выпила, согревает желудок, и я вспоминаю, что не успела ничего поесть. Я извиняюсь перед друзьями и подхожу к огромному столу, чтобы взять себе тарелку. Возвращаюсь к ребятам, когда ко мне направляется мужчина, о котором говорила сестра. Меня мгновенно охватывает беспокойство.

Его каштановые волосы коротко подстрижены, дневная щетина покрывает волевой подбородок. Как и большинство мужчин на приеме, он одет в костюм, однако то, как у него закатаны рукава, подсказывает мне, что для него это не повседневная одежда. Мужчина подходит ближе ко мне, и его шоколадно-карие глаза кажутся мне жутко знакомыми.

Он протягивает руку, и я, вежливо улыбаясь, подаю ему свою руку. Он сжимает ее дольше, чем положено, и пристально смотрит мне в глаза. Альба была права. Очень неприятное чувство.

— Мы раньше не встречались? — спрашивает он.

Я собираюсь ответить, когда вдруг понимаю, что мне знаком этот голос.