Не надо, Азриэлла!

— И что, ты как трус всё бросишь и уедешь? А как же дети, все жители нашего города?

— Комиссар считает всё произошедшее случайностью.

— А как считаешь ты?

— Почему ваш городок так странно называется, Мокрые Псы? — вместо ответа спросил я.

— Это старая легенда. — Она пожала плечами. — Давным-давно здесь в каменоломнях среди других рабов трудился один чёрт. Его называли Мокрый Пёс. За его патологическую трусость. Пятнадцать лет он дробил камни и таскал их в деревянной тележке. И все пятнадцать лет надсмотрщики измывались над ним больше, чем над остальными. Не знаю уж, что в нём им так не нравилось. Но как бы то ни было, в конце концов он не выдержал, разозлился на своих угнетателей и в нахлынувшем на него бесстрашии разметал всех и освободил рабов. Потом его выбрали правителем города, и, когда он на пятом году правления погиб от случайной чёрной стрелы, из него сделали чучело, которое теперь стоит у нас в музее. Знаешь, а ты на него похож…

Похож на чучело трусливого местного псевдогероя? Отлично, просто отлично. Вот, значит, как она обо мне думает…

— Ну что, ты в кассу?

— Нет, я останусь. Пока не найду виновного. — Я даже не успел опомниться, как она бросилась мне на шею, быстро поцеловала в щёку и не оборачиваясь убежала вниз по аллее.

Когда я вернулся в участок, шеф всё так же сидел за своим столом. На моё возвращение он отреагировал задумчивым наклоном старых рогов и сказал:

— Это писал один человек, но разными пастами.

— Вы уверены? — наклонился я.

— У нас матери не носят в сумках ручки с зелёной пастой, вообще, редкая сельская женщина имеет привычку таскать в сумке ручку. А на собрании они обычно расписываются одним пером. Тот, кто писал эту подделку, специально пользовался разными пастами, надеясь нас обмануть, что и почерк разный. К тому же мадам Карякуль и мадемуазель Куркуль никогда не подпишут один и тот же документ. Они старые соседки, люто ненавидят друг друга и пребывают в вечной вражде. Преступник этого не учёл.

— Вы думаете всё же, что мы имеем дело с преступником, а не с обычным клеветником?

— Возможно, друг мой, вполне возможно. Я не дам вам ордера на арест сантехника, но побеседовать с ним стоит. Капрал Флевретти, вы вызвали подозреваемого?

— Обещался быть с минуты на минуту, сэр! Я звонил ему, сказал, что у нас в участке прорыв канализации…

— Отлично, не придётся топтаться по улице.

Я удовлетворённо расправил плечи. Но, увы, забегая вперёд, скажу, что допрос сантехника ничего не дал. Он на самом деле заходил на пять минут в детский сад, но не на кухню, а к директору, расписывался в ведомости оплаты за экстренный ремонт трубы в котельной. К тому же во время праздника юбок он вообще отсутствовал в городе. Комиссар развёл руками, никаких улик на честного работягу у нас не было. Остаток дня пришлось посвятить отчётам, писанины у нас хватает.

Вечером, когда я вернулся в гостиницу и уже поднимался по лестнице в свой номер, меня окликнули.

— Месье Брадзинский, это вам. — Пожилая нимфа на рецепции протягивала мне письмо.

Удивлённо обернувшись, я взял конверт. На нём было только моё имя, отпечатанное на машинке. У меня засосало под ложечкой в остром предчувствии чего-то нехорошего.

— Кто его принёс?

— Не знаю, просунули под дверь.

С как можно более беспечной улыбкой поблагодарив любезную женщину, я открыл конверт. «Вы слишком далеко зашли, Ирджи Брадзинский. Если хотите снова увидеть вашу подружку, приходите в заброшенную шахту сегодня в десять вечера. Само собой, один и без оружия. Если условия не будут соблюдены, пеняйте на себя». Письмо было составлено из букв, вырезанных из газеты. Я сразу узнал готический шрифт «Дьявольских вестей Дог'ре». Ноги сами развернули меня к выходу.

— Что-то важное? — спросила вслед любопытная администраторша.

— Да, тётя оставила мне яхту в наследство. Нужно срочно утвердить на неё права.

Быстрым шагом я направился в полицию. Перекинувшись парой фраз с вечно дежурящим капралом (комиссар уже ушёл домой), я сообщил, что хочу посидеть над материалами к делу, и углубился а бумаги.

В моих отчётах должны быть какие-то зацепки, улики, связующие моменты, мимо которых я прошёл, не заметив. А кто-то заметил. И решил нанести упреждающий удар. Этот кто-то знал, что я собираюсь уехать, знает, что я вернулся, знал, что мы общаемся с Эльвирой, он знал обо мне — всё!

И я узнаю о нём всё, сегодня же вечером. Конечно, идти туда одному, никому не сказав, глупо, но кому теперь здесь можно доверять? Ни к комиссару, ни к капралу обращаться я не рискнул, это было слишком опасно, а больше я никого толком узнать не успел. Разве что двинуть напрямую к мэру..

— Вы так себе все глаза протрёте, сэр. Сколько можно перечитывать одно и то же? Идите-ка лучше жахните кружечку пива в пабе. Кажись, вам там приглянулось вчера, — подмигнул заглянувший ко мне Флевретти.

Проблема маленького городка, ничто ни от кого не скроется.

— А сколько сейчас времени?

— Уже полдевятого.