Не надо, папа!

— Двое с объемами чакры биджу и третий джинчурики?! Да они с ума посходили! Какого черта нам там делать?!

Для Неджи же было все предельно ясно. «Акацуки» захватили предпоследнего джинчурики. По недавним сведениям, все биджу, кроме Кьюби и Хачиби уже были у «Акацуки». Там, в лесу, без сознания лежал не Наруто, а значит, джинчурики Хачиби. Восьмихвостый — оружие Скрытого Облака. Вполне вероятно было, что бой развернулся между парой «Акацуки», похитивших джинчурики, и группой преследования. Один из группы преследования мог оказаться кем-то из элиты Облака, судя по объемам чакры. Возможно, даже самим Райкаге. Двое других были рангом пониже, но тоже хороши.

Единственное, что не давало покоя Неджи, это те всполохи под облаками, которые он видел на юго-западе.

****

Саске часто любил повторять, что есть только один человек, которого он хочет убить. За все время он практически не отступал от этого правила, созданного им же самим. Он хорошо помнил убитых в квартале Учиха.

Итачи — чудовище, отцеубийца и предатель — не ценил человеческую жизнь, и Саске еще десять лет назад решил, что будет действовать наоборот. Он ценил чужие жизни и никого не убивал без причины. Первым серьезным отступлением от правила мог стать Орочимару — тот был таким же, как Итачи, и Саске вынес ему приговор. Но Орочимару все равно добила Сарада. Вторыми рисковали стать Наруто или Сакура, но тогда Саске успели остановить.

Третьим, а точнее, фактически первым, стал Итачи. Его Саске убил уже по-настоящему. Ради убийства Итачи все и затевалось. Ради него…

Эта мысль обожгла горло болью, а глаза — чакрой и новой порцией слез.

Последним был Мадара. Мадара заслужил. Все, что разрушило жизнь Саске и отняло у него близких, — во всем этом виноват был он — человек в оранжевой маске.

А сейчас этот патлатый подрывник… Саске чувствовал невыносимую ненависть к этому парню, которого видел впервые в своей жизни. Он желал его смерти так же сильно, как совсем недавно желал смерти Мадаре, а до этого Конохе, а до этого Итачи, и понимал, что это ненормально. Этот идиот ничего ему лично не сделал. Просто кричал какой-то бред, который имел значение только для него же самого и который уж точно не стоило принимать близко к сердцу. Но этот бред касался Итачи. И Саске, с трудом пытавшийся удержать рассудок от падения в океан боли, чувствовал, что самообладание неумолимо выскальзывало из его пальцев.

Нет, не выскальзывало. Уже давно выскользнуло.

Имя Итачи из уст этого проходимца действовало на Саске как красная тряпка на быка. Чакра обжигала изнутри систему циркуляции, сжигала глаза. Он весь горел.

Желать чужой смерти не потому, что этот человек заслужил, а просто потому, что хотелось дать выход своим боли и злости, это было чувство, незнакомое Саске. Он мысленно утешал себя тем, что этот парень — член «Акацуки», а значит — преступник. Но в глубине души сознавал, что все это — отговорки. Он убивал его просто потому, что от него этого требовала внезапно проснувшаяся жажда убийства. А жажду убийства пробуждало одно-единственное слово: «Итачи».

Ястреб совершил вираж и пролетел прямо над птицей парня из «Акацуки». Саске спрыгнул с ястреба прямо на спину ошалевшему противнику и пробил ему спину мечом, пропитанным электричеством, четко в районе сердца. Он тяжело дышал. Чувствовал, как безумный гулкий ритм крови внутри тела начинает немного успокаиваться…

…тело раненого обернулось глиной. Птица стала растекаться и терять высоту.

Грядущее было спокойствие мигом обернулось напряжением, еще более сильным, чем ранее. Подрывник исчез. Подменил себя глиняным клоном, и уже давно. Когда? Саске недоумевал: как это он не заметил? Неужели еще тогда, когда он пронзал Чидори-сенбонами лазутчиков в лесу?

Так или иначе лес стремительно приближался. Саске падал вниз вместе с ошметками полужидкой глины, и интуиция нашептывала ему, что падает он четко на одну из заготовленных полян с букашками-лазутчиками.

Глава 151. Простите...

151

В саду стемнело. Над деревней мерцали первые звезды. Черная вода в рукотворном пруду казалась мертвой. Никто не плескался в ней. Без должного ухода карпы погибли давным-давно.

Сарада чувствовала отголоски необъяснимого экстаза и догадывалась, что это эмоции Орочимару, докопавшегося до сути механизмов Мангеке.

Способность видеть слои… И Аматэрасу — пламя из идеи. И черт с ним. Пусть радуется.

— Что мы будем делать с Саске? Его захватил Тоби.

— Пока деревня в упадке и совет не успел избрать нового Хокаге, можно успеть выйти из Конохи, — ответил Итачи. — Еще сутки восстановим силы и пойдем за ним: я и Карин. Способности Карин помогут нам отыскать убежище Мадары.

— А Карин вообще в курсе, что она куда-то идет?

— Я бы пошел и сам. — Итачи пожал плечами и скосил глаза на спящую девушку. — Но, боюсь, она все равно увяжется следом.

«Он сказал «я и Карин», Сарада! — встрял Орочимару. — Нас он не упомянул».

Сарада часто заморгала.

— Так, стоп-стоп-стоп. «Ты и Карин»? А я?

— Ты остаешься в деревне.

— Что значит, «остаюсь»? Это мой папа!