Не надо, папа!

Перепугавшись, Сакура проснулась и снова увидела привычную картину: неподвижный бледный сенсей на больничной койке; над ним — Ино со своим знакомым, все еще что-то обсуждают. Ребята даже не заметили, что она уснула. Неужели она спала так недолго? А ей казалось, прошло уж точно несколько часов. Выдохнула, расслабилась. Моргнула пару раз, ожидая, что начнется очередная ментальная операция по возвращению Какаши-сенсея. Снова прислонилась виском к стене — уже теплой.

Чего Ино добивается? Ее отец уже пробовал. Этот парень… вряд ли он лучший специалист, чем Иноичи-сан.

Кошмар про пересадку шарингана от Саске-куна Какаши-сенсею показался нелепым.

Какаши-сенсею второй шаринган может и не понадобиться. Ему и первый сейчас не очень-то нужен…

Глаза снова стали слипаться.

Первый шаринган не нужен, значит, его можно пересадить кому-нибудь другому. Например, себе. Сакуре сквозь сон пек левый глаз. Она видела себя в зеркало, и в одном глазу у нее был шаринган. Что же, достойная жена для Саске-куна. У него шаринган, у Сарады шаринган. И у нее тоже шаринган, пусть и в одном глазу. Какаши-сенсей ведь уже умер. Ему точно не нужно. А она… она имеет право. Все завертелось в вихре битвы. Она с кем-то дралась. Шаринган должен был помогать, но почему-то не работал как надо. Тело не слушалось. Сакура бежала, словно по колено в болоте. Коснулась левой щеки, взглянула на свои пальцы… Кровь. Шаринган не принимал ее.

...вздрогнув, подскочила на стуле. Потрогала щеку — та была сухой и чистой. Какаши-сенсей все так же лежал на своей койке, словно ее дурацкие сны его не касались.

Стало подташнивать. Голова была пустой и тяжелой.

Бред. Жена для Саске-куна. Смерть Какаши-сенсея. Пересадка себе глаза. Мать для Сарады.

В океане бесконечного недосыпа реальность смешалась со сном. Сакура долго сидела, пялясь в одну точку и пытаясь раскидать по отдельным кучам бред и подлинные воспоминания. С огромным трудом ей удалось докопаться, что пересадка глаз и правда планировалась, только не от Какаши-сенсея ей и не от Саске-куна Какаши-сенсею, а перекрестно между братьями Учиха. Где-то посередине зависла уверенность в том, что Сарада — ее дочь. Что-то подсказывало Сакуре, что эта идея существовала где-то рядом с просьбой о пересадке Саске-куна, а значит, претендовала на реальность, но никаких логических обоснований ей Сакура отыскать не могла, как ни пыталась. Даже пересадка шарингана Какаши-сенсея себе и то казалась более логичной.

Сакура чувствовала, что чем больше пытается распутать клубок ложных и реальных воспоминаний, тем сильнее ее затягивает в густое болото, из которого одна дорога — к безумию.

— Сакура… — сочувственный голос Ино оказался спасительным. В голове снова стало пусто. — Тебе надо больше спать.

— Да, пожалуй, ты права, — согласилась Сакура.

За все время она так и не покидала госпиталя. Ее дом — квартира Сарады — оказался разрушен. К родителям возвращаться не хотелось, тем более она нужна была пациентам здесь. Вторым домом стал госпиталь. Вот только отдохнуть как следует все не получалось.

— Хибари, давай уже, — поторопила Ино, нервно заламывая руки.

— Ха-ай.

Соклановец Ино повел себя странно. Он не стал прикладывать руку ко лбу Какаши-сенсея. Вместо этого он зачем-то присел на пол под самой стеной у окна. Размял пальцы, сжав несколько раз в кулак и снова разжав, и сложил клановую печать. Сакура знала ее. Именно такой печатью пользовалась Ино, чтобы поймать кого-то в фокус техники переноса разума.

Что он делает? Он собирается вселиться в тело Какаши-сенсея? Чем это поможет?

Но Какаши-сенсей в фокус сложенных пальцев не попадал. Хибари фокусировался на пустом месте.

Что за…

Он поджал губы. Мышцы разом напряглись… И парень без чувств повалился на бок. Ино успела его придержать и оставить в полусидячем положении.

— Ино, — растерянно позвала Сакура. — А что вообще происходит?

****

Какаши умолк. Костер все так же весело потрескивал, как тогда, когда он только начинал свой рассказ. Казалось, это было недавно и в то же время вечность назад.

— И правда долгая история, — сказал отец.

Пламя завораживало. Вечность рассказывал и еще вечность просидел бы вот так с отцом у костра, глядя на огонь.

— Что-то гнетет тебя, Какаши.

— Ты прав.

— И что же это?

— Моя история кажется мне незаконченной.

— Тебе всегда нравились книги, — тепло усмехнулся отец. — Тебе ли не знать, что бывают истории с открытым концом?

Какаши смутился. Читать он и вправду любил. Вот только отца о своих литературных вкусах просвещать не торопился. Этим… не хотелось делиться.

— Это совсем не одно и то же. История с открытым концом — завершена. Она оставляет почву для раздумий, но в конце концов отпускает. А история незаконченная, она, как открытая рана, будет терзать душу, — Какаши поскреб грудь под жилетом, — до тех пор, пока не обретет свой законный конец.

— А если не обретет?

— Будет терзать вечно.

— Понимаю. — Отец улыбнулся, утопая взглядом в огне. — Что же, Какаши. Похоже, моя незаконченная история все-таки нашла свой финал.