Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021

Со «Skibidi» я пару лет до этого просто напевал «скибиди-уап-па-па» – это была отсылка к Скэтмэн Джону. И вот мы как-то сидим с саунд-продюсером Любимом Хомчуком, выдавливаем из себя какие-то идеи из последних сил, и он чего-то – бац! – и нажал. Я говорю: «А сделай “пим-пим-пим”». Он сделал. Я такой: «А что, если поставить звучки собачек-лягушек?». Он сделал. «А давай под каждый слог будут звуки разного животного – представь, как это будет максимально дебильно!» Он все набил. Я такой: «Бля! А прикинь под это танец?» Придумал танец, предложил Алине, она говорит: «Круто, давай делать». Причем Любим думал, что я стебусь: не поверил, когда увидел, что я серьезно настроен. А когда увидел клип и понял, что все работает, он охуел.

Пязок: Нам главное – попасть в тот момент, когда обоих прет, чтобы на одном дыхании. Понять общий концепт – и на него нанизывать все детали. Если начинается ступор и не понимаешь, чем это закончится, то лучше себя не мучать. Бывает, что идея долго лежит на полке – годами! А потом вспыхивает и встает как влитая. У нас сейчас есть несколько пока нереализованных сценариев с раскадровками, даже со сделанными декорациями.

Прусикин: Ты не можешь уже столько производить, сколько придумываешь – потому что процесс не останавливается вообще никогда. Ты же не скажешь: «Все, сегодня и завтра выходные – я не буду думать», – мысли постоянно крутятся в голове. Поэтому у любого музыканта, у любого шоураннера, у любого автора, которые много лет в деле, в столах лежит куча идей и материала.

Получается, что вы все придумываете, сразу держа в голове клип, визуальную составляющую.

Прусикин: Мы когда все с Алиной проговариваем, у нас уже в головах возникает картинка. И в дальнейшем она такой и получается – нет вот этого диссонанса между ожиданием и реальностью. Потому что вокруг нас команда, которая мыслит так же, как и мы.

Пязок: Некоторые люди на наши сценарии реагируют так: «Господи, что это за кислота?!» А наша команда читает: «Ну да, все понятно, все хорошо; ага, танцующий гусь; да-да-да, макаронный домик; окей, шуба из начос…»

Что на вас повлияло, что вы начали такое придумывать?

Прусикин: Например, Nirvana. Я фанат Курта Кобейна, это один из главных представителей современной поп-культуры – и через век – два его песни станут классикой. К слову, клипы и Nirvana – «In Bloom», например, – и потом Foo Fighters часто шли через комедийный способ подачи. Дальше – мы постоянно слушали и смотрели клипы поп-панка. При этом мне безумно нравился альбом Мадонны «Like a Virgin» – у меня даже была группа под таким названием, которая при этом играла какой-то альтернативный фьюжн в духе The Mars Volta и At The Drive-In. Ну то есть я никогда не был приверженцем прям р-р-р-рока.

У нас в детстве были такие субкультурные войны – нирванисты против продиджистов. Я был на стороне первых – были драки, вся фигня. Но мне стало интересно, я купил кассету «The Fat of the Land» – и охренел от того, как это круто. Как-то раз ко мне пришли мои друзья-нирванисты – и показывают на кассету: «Мол, что за хрень?» А я говорю: «Э-э-э… Я купил ее, чтобы сжечь, ребята» (смеется). И вот мы пошли на пирс и жгли лупой эту кассету, и я такой: «Да-а-а-а, Prodigy – говно!». А сам внутри плакал, потому что долго копил на эту кассету – она очень дорогая была.

Пязок: На меня больше всего повлиял Мишель Гондри – потому что он всегда пытался сделать необычно, найти какой-то визуальный код, в то время как все просто снимали, как кто-то там поет. Из фотографов мне всегда нравились Энни Лейбовиц и Дэвид Лашапель, потому что они брали исполнителей и делали им потрясающие образы – то есть в одной картинке прямо сказка разворачивается внутри, раскрывается настоящий герой.

Прусикин: Антон Корбейн еще.

Пязок: Да, но это другое направление – он такой фотодокументалист. Чувствовал артистов изнутри, проводил с ними кучу времени – и снимал их в моменте.

Прусикин: Он же снял клип Nirvana «Heart-Shaped Box»: вроде серьезный, но начнешь его разбирать по деталям – и там тоже много комедии. Судя по биографиям Кобейна, он был очень веселым человеком. Да, с проблемами, о которых пел, но был очень компанейским. Наркотики его погубили, к сожалению.