Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021

Из более современных артистов на нас повлияли LMFAO, Aux Raus и The Black Eyed Peas. Современные жанры родились из наследия поп-культуры, и когда ты в поп-культуре, ты сам можешь ее стебать – почему нет? У нас в России, к сожалению, люди не могут понять этого. Вот, допустим, мы в песне «Rock-Paper-Scissors» сделали отсылку к Билли Айлиш для стеба. У нее «I’m a bad guy, duh», а мы сделали «I’m a bad boy, dog». Это шутка, отсылка – а многие сказали: «Вы украли». На самом деле это круто – уметь сделать из того, что было, совершенно новое; весь современный мир построен на этом принципе. Цитирование – это неотъемлемая часть поп-культуры. В «Go Bananas» строчка «I’m gonna nuts right now, I’m gonna, I’m gonna fruits right now» не только отсылка к The Black Eyed Peas: они [в песне «Rock That Body»], в свою очередь, цитировали Роба Бейза с Изи Роком; это классика. Настоящий рейв и хип-хоп выстроены на цитировании и сэмплинге – так мы выразили респект классической культуре. Кстати, мы выступали с The Black Eyed Peas, и вся их техническая команда подходила к нам фотографироваться и говорила: «Блин, вы такие крутые». Когда тебе респектуют те, кого ты всю жизнь любил, – это как исполнение детской мечты.

Вы стали собирать залы на Западе даже раньше, чем в России. Чем вы это можете объяснить? Причем на вас же не эмигранты ходят.

Прусикин: У нас как раз есть проблема, что русские не ходят за границей на нас – потому что они ходят ностальгировать по родине, я так понимаю. А у нас не поностальгируешь, мы современные. Но многие, наоборот, говорят: «Это же круто, что к вам ходят носители языков – молодцы!» Я при этом не скажу, что сама публика отличается: мир глобальный сейчас, разница, по сути, в языках только. Мода везде одна, книги читают одни и те же, фильмы смотрят одни и те же, музыка одна и та же.

Неужели совсем никак не отличаются выступления в России и на Западе?

Прусикин: Если сравнивать Америку и Россию, то в России гастроли делаются профессиональнее. Потому что там все завязано на профсоюзах – и очень много сделано «на отъебись». Там разрыв между уровнем артистов просто гигантский: ты либо андерграунд, либо стадионы ебашишь. Посередине к тебе будут относиться как к андерграунду – даже если ты несколько тысяч человек собираешь, как мы.

Мы вот в Сан-Франциско приезжаем – билетов продано [на] 1500 человек, солд-аут. А они говорят: «Наши техники не могут подключить сабвуфер». Наши ребята ковыряются часа три, ничего не получается – после чего американцы говорят: «Так они сгоревшие». Мы такие: «Чего? А чего вы нам не сказали?» «А вы не спрашивали». Ладно. Говорим: «Везите нормальные». Они: «Да и так нормально, вы чего? Не так басить будет – и норм». «Ебанулись? Ребята, есть контракт, везите». – «О-о-о, ну ладно». При этом, блин, мероприятие плюсовое – они не в минус работают. В Лос-Анджелесе у нас был солд-аут за полтора месяца. Мы предлагали перенести на площадку побольше, но они не стали. Приезжаем – и что? Там нет сцены. Мы говорим: «А где сцена?» А они говорят: «А че? Вам нужна сцена?» «Блядь, да». Они такие: «Ну у вас же только диджей и басист».

У европейцев другая тема. В Голландии все четко – лучшая техника, лучшие техники, все железобетонно. Но строго по таймингу, по минутам. И даже если что не так – все просто сваливают после условленного времени. Во Франции тоже все четко – как и в Германии, и в Центральной Европе. В Восточной Европе тоже нормально – но они больше похожи на русский продакшн. При этом русский продакшн вовсе не плохой.

Чтоб ты понимал, мы были на «Грэмми» и были на «Новом радио». Я могу сказать, что «Новое радио» сделано в три, в четыре раза лучше, чем «Грэмми». На «Грэмми» номера сами по себе дороже – но по факту их делают звезды, которым это выгодно для репрезента; они туда чуть ли не свои деньги вкладывают. Все сделано на трансляцию – но люди же платят по 5000 долларов за билеты. Мы пришли – и толком не было ни видно, ни слышно ничего. Экраны были какие-то малюсенькие, их только часть зала видела. Когда Билли Айлиш пела, то слышны были разговоры пришедших, а не ее голос.

Вот тебе и американский продакшн! Чтобы было все хорошо, тебе нужно стать суперзвездой. Именно поэтому, я считаю, вся новая школа в Америке поет под плюс – потому что там, где они начинают, невозможно по-другому. Об тебя там вытирают ноги. Легче включить плюс и просто попрыгать.

Пязок: А еще, кстати, русские более смекалистые и находчивые. Потому что в Европе иногда люди работают по инструкции: шаг вправо, шаг влево – ступор. У русских есть умение не по инструкции действовать – и они не впадают в панику, если что-то идет не так.

Прямо сейчас Little Big стали частью российской эстрады. Вы следите за ней как-то при этом?