Не наша сказка (СИ)

— Как с ублюдками в постели. – Я немного замялась. – Знаешь… я хотела извиниться.

— За что?

— Ну, это же из-за меня нас заметили. Если бы не я, ты был бы свободен.

Повисла пауза. Распухшие пальцы Тадеуша старательно выплетали хитрый узор.

— Ну, да, – отозвался охотник. – И чего?

— Ну… извиниться хочу.

— А. Ну, извиняйся.

Я начала злиться.

— Извиняюсь!

— А зачем? – уточнил Тадеуш, чем окончательно поставил меня в логический тупик. Действительно – что тут скажешь?

— Мне совестно.

— И чего? А проку мне от той совести? И извинения твои меня на волю не выпустят, – крайне логично и очень недовольно пояснил охотник.

— Да чего ты, ну! – разозлилась я. – Мог бы хотя бы…

— Чего?

— Ничего.

Я встала. Он ведь прав. Пользы от этих извинений никакой.

Развернувшись, я молча стукнула охраннику и покинула камеру.

Неприятный осадок от разговора с Тадеушем перерос в настоящее расстройство. Оно грызло и не давало покоя, и даже комната мертвой Вилёнки не спасала. В конце концов, я отложила книгу, упала на пыльную кровать и сердито уставилась в потолок.

Ну, виновата, да. Но я ведь не нарочно!

Слезы предательски подступили к горлу, прорвались и потекли, жгучими дорожками щекоча уши.

Сколько бы ты ни плакала – это тебе ничего не даст. Возьми себя в руки и действуй!

Я распахнула глаза. Потолок никуда не делся. За окном собирался дождь, и по комнате пойманной птицей метался резкий холодный ветер, торопливо перелистывая страницы оставленной книги. Потемнело. В комнате никого не было.

Вы никогда не задумывались, какой он – голос в вашей голове? Высокий, низкий, чистый или хриплый, мужской или женский? Какой у него тембр, какая интонация?..

Вот, то-то и оно. Внутренний голос – наш внутренний диктор, который проговаривает наши мысли, читает нам книги, лезет не ко времени, или подсказывает фразы, – этот голос почти всегда никакой. Неопределенный. Бесполый.

А последняя фраза, внезапно прозвучавшая в сознании, имела свой акустический оттенок. Приятный мужской баритон. Сильный и непререкаемый, будто отдан приказ.

Что за мистика?

Я прислушалась, но мысль безнадежно ускользнула, нырнув обратно в мутный омут нераскрывшейся памяти.

Поджав ноги, я свернулась калачиком. Легко сказать – действуй. А как? Этого голос не уточнил. Зараза.

Я сама не заметила, как уснула, а проснулась от холода.

Снова одолели кошмары, и, вернувшись в реальность, я резко села на постели. Отсырел гобелен покрывала, ткань платья, даже волосы свернулись влажными кольцами.

Снаружи бушевала гроза. Она резвилась прямо над замком, и молнии нервными вспышками озаряли пустую комнату, взамен давно догоревшей свечи. Я пришла сюда еще днем, и новую свечку с собой не прихватила. Теперь было темно. Дождь плескал через подоконник, ветер яростно трепал старые шторы.

Один против всех – звучит не так уж и плохо. Сколько их там еще? Жаль, эти твари грозы не боятся. Ну, да ладно.

Где ты?! едва не заорала я, глядя на холодно вспыхивающую арку оконного проема. Надо уходить… но мысль о том, что придется идти без света через темнющие коридоры, не очень-то вдохновляла. Может, остаться здесь? Холодно…

Оставаться – так, до утра не дотянем. Попробуем прорваться. Бензина должно хватить до переправы, а там – обрушим мост. Не будут они нырять за нами в воду.

— Где ты?.. – вслух повторила я. Сквозь вой ветра и громовые раскаты голос прозвучал хрипло и слабенько.

— Если вы про меня – то я тут. – Тяжелая дверь со скрипом приотворилась, и в щели желтой звездочкой вспыхнул огонек. Либо человек держал фонарь в опущенной руке, либо…

— Патрик! – обрадовалась я. – Вы опять меня спасаете.

Патрик остановился на пороге.

— Весь замок на ушах. Дольгар грозится отрубить охотнику пальцы. А кроме меня никто не знает, что вы сюда ходите. Да и в голову никому не придет – пустая холодная комната с привидениями, чего здесь делать.

— Почему с привидениями?

— Так говорят. Мол, в полнолуние здесь воет призрак замученной госпожи. А сегодня полнолуние.

— Сегодня гроза. – Я фыркнула и накинула шерстяную шаль. – И луны не видно, так что, у призрака выходной, и сегодня здесь вою я. В качестве смены.

Но шут, кажется, был настроен серьезно.

— Идем, княжна, – сказал он и развернулся в направлении темного коридора. Я, пригнувшись под портьерой, нырнула следом, едва подавив желание ухватить Патрика за свободную руку. В коридоре отчего-то сделалось страшно.