Не наше дело

— Голову? — Я мгновенно вскочил на ноги и непроизвольно огляделся по сторонам, словно ожидал, что убийца собирается сейчас проделать нечто подобное и со мной. — Вы его уже посадили в лодку? А голову нашли? — Вопросы вылетали из моего рта один за другим.

— Пока ничего не нашли, ни голову, ни убийцу, — Фрея тоже встала, — точнее, даже убийц.

— Их что, много?

— Один старый охотник по следам определил, что убийц было двое, и одного из них Алрик успел ранить перед тем, как его убили. Он потерял много крови.

Откуда-то послышалось жужжание шмеля. Оно становилось все громче, пока, наконец, не превратилось в оглушительный рев взбирающегося по уклону квадроцикла. На поляну выехала синяя «хонда», за рулем которой сидел Зиверс. Лицо его было хмурым.

— Мое почтение, Фрея, — вежливо поздоровался он с дочерью вождя, — твой отец крайне озабочен твоим внезапным отъездом и настоятельно просит тебя как можно скорее вернуться в город.

Не говоря ни слова в ответ, Фрея направилась к своему квадроциклу. Да, это был уже ее квадроцикл.

— Ты доедешь сама? — попытался я проявить заботу.

— Догоняйте! — Взревев мотором, красный квадроцикл устремился вниз по склону.

Мы с Зиверсом довольно долго смотрели ей вслед, ожидая, что она перевернется на первом же повороте.

— Эдди, — Зиверс не пытался скрыть своего недовольства, — мне кажется, я рассказывал о правилах нахождения в красной зоне.

— А это красная? — Я попытался изобразить удивление.

— Несомненно, как несомненно и то, что вы это прекрасно знаете.

— Да? А с виду зеленая, вон елочки кругом.

— Это сосны, — поправил меня Зиверс.

— Ну вот, сосны, даже вы это видите. Что плохого в том, чтобы полюбоваться местной природой?

Зиверс хмыкнул:

— Не знаю, какими красотами вы больше любовались, Эдди, но вызывать гнев местного правителя — это неразумно. Садитесь, я отвезу вас на базу. Кстати, я не понял, вы что, подарили дочери конунга квадроцикл?

Глава 5

— Я не понял, ты что, подарил этой красотке наш квадроцикл? — Гартман, раскрасневшись от возмущения, метался по моей маленькой комнате, еле вмещающей одновременно и его огромный живот, и столь же огромное возмущение.

— Не заводитесь, профессор, у нас есть еще один, — пытался я вяло защищаться, — мы можем им пользоваться по очереди.

— Черта с два. — Профессор совершенно не интеллигентным стремительным жестом сунул мне под нос фигу. — Чтобы в один прекрасный день ты его подарил еще какой-нибудь девице с затянутой в кожаные штаны попой.

— Ага, значит, на попу ее вы все же засматривались, — уличил я Гартмана, — и как вам?

— Дать бы тебе по шее, — мечтательно протянул профессор.

— Вы же потомственный интеллигент, Юрий Иосифович, — на всякий случай я отодвинулся от Гартмана, насколько это позволяли размеры кровати, на которую я забрался с ногами, — откуда у вас такие мысли?

— Из детства, Эдик, все мысли у нас из детства. Во взрослом возрасте человек не генерирует новые мысли, все, что он умеет, — это хорошо формулировать то, что знал уже давно.

— Да неужели? Вот мне так не кажется.

— Это потому, Эдик, что ты еще ребенок.

— Мне двадцать шесть.

— Вот именно, — профессор похлопал меня по коленке, и мне показалось, что в ноге что-то хрустнуло, хотя, возможно, это скрипнула кровать, — современный мужчина остается ребенком минимум до тридцати лет, а многие даже дольше. Инфантилизм — это мировой тренд. Зато какой простор для творческой мысли.

— Мне кажется, вы не рады за современных мужчин. Завидуете?

Гартман опустился на кровать рядом со мной. Я физически почувствовал, как задрожали от напряжения железные ножки.

— Наверное, завидую, — он с грустью посмотрел на меня, — мое детство кончилось раньше, вместе с призывом в армию.

— Вы еще и в армии послужить успели, — я искренне удивился, — неужели вступительные завалили?

— Если бы, — вздохнул Юрий Иосифович, — я до них не добрался.

— Это как так? — заинтересовался я. — Расскажите, а я вас коньячком угощу.

— Хороший коньяк? — оживился Гартман.

— «Камю», папе нравится.

Я полез под кровать, где в одном из чемоданов хранились мои запасы алкоголя. Точнее, часть запасов. Остальное было в контейнере на берегу.

— Франция, значит, — вздохнул Гартман, — ну доставай. Хотя я больше армянский люблю, он дешевле.

— Железная логика, — я наконец вынырнул из-под кровати, — а чего тогда не дагестанский?

— Умение находить баланс отличает умудренного годами и опытом профессора от нищего студента, который готов пить все подряд, — прокомментировал Гартман.

— Ну, ваше здоровье. — Я протянул ему наполненный наполовину бокал. — Рассказывайте, как вас в армию занесло.

Гартман не спеша поводил носом, вдыхая аромат коньяка, отпил из своего бокала и, смачно при чмокнув губами от удовольствия, нагло заявил:

— Так себе коньяк, но можешь еще налить.

Я поборол в себе желание выплеснуть остатки коньяка ему на голову и вновь открыл бутылку.

— Так вот, юноша, я родился и вырос на Земле обетованной.

— Всегда чуял, что вы не наш человек.