Не наше дело

— Я все помню, — Зиверс был явно не согласен с решением Ларсена, — но мы подвергнем себя риску.

— Не думаю, Клаус, — покачал головой Ларсен, — я так не думаю.

— Хорошо, — пожал плечами Зиверс, — вы командир, вы решаете.

Малый совет собрался в полном составе. Пришел даже бледный, еще не оправившийся от болезни Торбьорн. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и, закрыв глаза, слушал становящиеся все громче споры.

— Скажи, Готфрид, чего ты добился, дважды унизив всех нас? — кипятился Дикий. — Какое имя дадут нам наши потомки? Кто мы будем, совет голозадых?

— Тебя так беспокоит твое величие, Ульрих? — Голос конунга звучал на удивление спокойно.

— Меня беспокоит то, что тот, кто выглядит как дурак, тот обычно и есть дурак, — рявкнул Ульрих, — я больше не буду плясать под твою дудку. И не только я один.

— Ты уже говоришь за всех, Ульрих? — оскалился Свен. — Не слишком торопишься?

— Мне кажется, я слишком долго медлил, — огрызнулся Ульрих, — когда предоставил вам с Торбьорном возможность одним искать убийцу. Неудивительно, что вы никого не нашли, особенно если учесть, что, кроме вас, врагов у Алрика не было.

— Ты что, хочешь сказать, что это мы сами и убили Алрика?

Торбьорн поднялся во весь свой гигантский рост. Несмотря на то, что за несколько дней болезни он сильно похудел и ослаб, выглядел начальник стражи внушительно.

— Между прочим, из всех нас, Торбьорн, ты один не снял одежду на площади, — выкрикнул один из сторонников Ульриха, — тебя вообще в тот день там не было.

— Не слишком ли ты вовремя заболел, Торбьорн? — ехидно поинтересовался Дикий. — А то мы ищем сверхъестественные силы там, где явно поработала рука человека.

Торбьорн сделал шаг вперед в направлении Ульриха, тот испуганно отскочил назад к своим сторонникам.

— Не бойся, малыш, — усмехнулся начальник стражи, — здесь совет, а не рыночная площадь, — он пристально смотрел на притихшего Ульриха, — но я запомню твои обвинения, хорошо запомню.

— Не надо меня пугать, Торбьорн, — пришел в себя Ульрих, — мы все здесь имеем право знать, что случилось и не являются ли раны, нанесенные тебе Алриком, истинной причиной твоей внезапной болезни.

— Он прав, Торбьорн, — вмешался в разговор Готфрид, — люди имеют право знать, что ты ничего не скрываешь.

Великан удивленно посмотрел на конунга.

— Ты тоже не веришь мне? — В голосе его звучало изумление.

— Мы не в церкви, Торбьорн. Все члены совета, и я вместе с ними, снимали свою одежду на площади, так же как и все простые горожане. Ты можешь сделать это здесь и сейчас. Ты должен сделать это.

— Хорошо, — гигант горестно покачал головой, — я сделаю это конунг, я сделаю это, потому что ты этого хочешь.

Он нервно расстегнул застежки кожаной куртки, надетой на голое тело, и бросил ее на каменный пол. Все вокруг замерли в молчании. Торбьорн огляделся.

— Мало? Ну да, мы же совет голозадых, как сказал Ульрих. Хорошо же, смотрите.

Он стянул штаны себе до колен. Под ними на теле начальника стражи тоже ничего не было. Не было ничего и на теле. Ничего, что могло бы указывать на недавнее ранение.

— Я могу одеться? Думаю, что могу. — Натянув штаны и подняв с пола куртку, Торбьорн обернулся к Готфриду: — Сделал это ради тебя, но это было последнее, что я ради тебя сделал. Я слагаю с себя обязанности начальника стражи. Ищите убийцу сами, только сдается мне, что здесь его нет и тот, кто все это придумал, поумнее вас, крикунов.

Так и не надев куртку, Торбьорн стремительно вышел из зала совета, чуть не сбив с ног еле увернувшегося от него стражника.

— Конунг, приехала делегация от людей с Большой земли, хотят говорить с тобой. — Стражник удивленно оглянулся вслед полуобнаженному Торбьорну.

— Пусть дождутся окончания совета, потом я приму их.

Готфрид ответил немного поспешно, и эта поспешность не ускользнула от внимания Ульриха.

— Думаю, не только мне кажется, что членам совета стоит присутствовать при разговоре с этими людьми. Сейчас не то время, когда кто-то один может знать больше, чем все остальные.

— Ты так рвешься к власти, Ульрих, — Готфрид поднялся со своего кресла, — можешь выдвинуть свою кандидатуру на должность начальника стражи. Как-то я тебе уже предлагал сделать это. А сейчас решения здесь принимаешь не ты.

— Верно, Готфрид, — ухмыльнулся Дикий, — решения принимаю не я. Пусть решит совет. Ты обязан будешь подчиниться воле совета.

— Пусть будет так, — мрачно кивнул Готфрид, он понимал, каким будет решение, — пусть совет проголосует.

Когда в зал вошли чужеземцы, все члены совета сидели молча — негоже показывать свои распри чужакам.

— Приветствую тебя, Готфрид, — склонил голову перед конунгом Ларсен, тот кивнул ему в ответ, — приветствую всех вас, почтенные члены совета.

Ларсен поклонился еще раз. Ответом ему было молчание. Что-то здесь не так, уж больно они мрачные, — Ларсен оглянулся на Зиверса и стоящих позади двух охранников. Их лица были невозмутимы.